- Танюша, ты на меня не сердишься? – спросила Оля.
- Что ты, милая! Я тебя так люблю… Только боюсь за Андрюшу, ведь ему приходится по пять раз в день заниматься с тобой сексом…
- Я надеюсь, что скоро все это закончится.
- Как именно? – спросил я. – Впрочем, я тоже нисколько не сержусь на тебя, и силы у меня пока есть.
- А что ты можешь сказать, как врач? Отчего это все?
- Гм… Я думаю, что это произошло потому, что ты так неосторожно включила парализатор, направив его на основание мозга. Воздействие растормозило гипофиз, и у тебя нарушился гормональный баланс. Окситоцин…
- Да, хотя я не врач, но пришла, в общем, к тем же выводам, покопавшись в Интернете. И я придумала, что мне надо сделать, чтобы все стало, как раньше…
- Рассказывай, Оленька!
- Ну, прежде всего, восстановить нарушенный гормональный баланс практически невозможно. Гормональные нарушения вообще лечатся очень плохо… Но вы же помните, что Он нам сказал напоследок?
- Да. Что, если кто-то из нас умрет, то через день воскреснет.
- Вот! И я решила, что мне просто надо умереть.
- Олюшка! Что ты выдумываешь?
- Нет другого выхода! Когда я воскресну, у меня будет новое тело, и… и все вернется к тому состоянию, которое было до того, как я подверглась действию этого проклятого парализатора! Я надеюсь на это…
- Ну, возможно, в этом что-то есть… Но если нет?
- Такого быть не может! Ведь Он сказал, что я найду выход.
- А как же ты хочешь умереть? Я что, должен снова казнить тебя?
- Нет. Я сама себя убью.
- Как?! Ты разве не боишься?
- Нет! Я ведь уже умирала, а теперь знаю, что воскресну через день. Ради вас с Таней я должна это сделать! Даже если…
- Ну… Раз ты так решила… К тому же, наверное, ты действительно права.
- Да, Андрюша. Я решила! Я убью себя, но попрошу вас с Таней мне помочь.
- Конечно, Олюшка, все, что ты захочешь! Но как же ты себя убьешь? Застрелишься? Или повесишься, как в первый раз?
- Нет. Я изучила многие виды самоубийства, и решила, что мне больше всего подходит харакири!
- Как?! Это же такой жестокий способ!
- Зато он позволяет выпустить жизнь из живота, и тем самым полностью обновить свое тело, - она говорила это каким-то странным голосом, в нем звучал фанатизм.
- Олюшка, - воскликнула Таня, - но ведь это будет ужасно больно!
- Ты же вытерпела, когда Андрей вспорол тебе живот! И я вытерплю!
- Но он сделал мне это как можно более безболезненно… И сделал сам…
- А разве то, что ты висела на сосках, было безболезненно?
- Но я любила его, и это меня только возбуждало…
- А я, думаешь, не люблю? Да я ради него… и ради тебя!
Я прервал этот спор:
- Ладно, Олюшка, а какая помощь тебе понадобится?
- Ну, Андрюша, ты же знаешь, наверное, что после того, как делающий харакири вспорет себе живот, его друг отрубает ему голову, чтобы избавить от лишних мучений… Вот, я и прошу тебя об этом.
- А я? – спросила Таня дрожащим голосом.
- А ты подержишь меня за волосы, чтобы отрубленная голова не упала на землю, это не полагается во время харакири.
- Хорошо…
- Андрюша, а ты сможешь отрубить мне голову одним ударом меча?
- Смогу, любимая! Но почему бы просто не отсечь тебе голову, а не заставлять тебя так мучиться? Или, ты могла бы просто застрелиться… Или повеситься, как уже было когда-то…
- Андрюша, я много читала о том, как делается харакири, и что это такое, и твердо все для себя решила. Думаю, что, вытерпев такую казнь, я, воскреснув, смогу полностью обновить свое тело и душу, чтобы все стало, как раньше. Мне очень жалко тебя и Танюшу. Я мучаюсь сама и мучаю вас – я же вижу, как вы переживаете за меня! Это будет искупление…
- Ну что же, Олюшка, ты уже умирала когда-то, и полагаю, что все обдумала? Когда мы этим займемся?
- Послезавтра. Завтра мы выкопаем могилу… Куда вы с Таней положите мое тело. После смерти… А у тебя есть подходящий меч, чтобы отрубить голову?
- Да. У меня есть японская катана, очень острая. Я тебе сейчас покажу.
Я встал с кресла, прошел в соседнюю комнату, вытащил из шкафа завернутый в тряпки меч с длиной лезвия примерно восемьдесят сантиметров, и подал его Оле. Та приняла его в обе руки, аккуратно развернула и рассмотрела блестящее лезвие. Стоя на коленях, она уперла меч в пол и приложила рукоятку ко лбу, а потом совершенно серьезно и торжественно поцеловала сталь клинка, снова обернула его тряпками и передала мне, а я опять положил его в шкаф. Все эти ее действия очень меня обеспокоили, она явно была не в порядке психически, но я постарался не подавать вида.