– Пожалуй, хватит на сегодня. Ром и так слишком много лишних слов из тебя вытянул. Ступай домой, Иван. А если останешься, даю слово: сдобрю твою выпивку такой травой, что ты и двух минут на месте усидеть не сможешь, не испортив штаны.
Разразившись громким хохотом, Идо выхватил из под руки хозяйки чарку и, в один заход осушив её, снова стукнул кулаком по столу. В ответ на дерзость палача Мари ещё раз хлестнула его полотенцем.
– Хороша!– гаркнул Иван, махнув курчавой головой, и двинулся к выходу.
У самых дверей его догнал визгливый голос мамаши Гус:
– И не гневи смерть! Однажды она и за тобой придёт!
– Мне будет, о чём с ней посудачить,– шагая через порог, буркнул палач.
Дверь с хлопком закрылась за его спиной, будто обрезав собою шумный кабацкий гомон. Смех и весёлые разговоры продолжали сочиться из всех щелей заведения, но по эту сторону его стен они звучали объединённо и гулко, не позволяя разобрать ни одного произносимого слова.
Оставаясь перед дверью ещё несколько минут, Идо старательно прислушивался к звукам кабака, однако, так и не заметив в них ничего, что могло бы упомянуть минувший спор, медленно побрёл прочь.
Майская ночь дышала прохладой и ветром, что нёс с собой запах землистой сырости от проливающегося невдалеке дождя. Облака влаги были уже близко и посверкивали в темноте вспышками молний, но пока с неба не упала первая капля, насекомые мелодично выводили свою ночную песню, а цветы и травы благоухали так сладко, словно во всю силу спешили наполнить воздух своим ароматом.
Иван Идо, шатаясь, миновал площадь перед кабаком и свернул к полю, откуда пошёл по узкой, накатанной колёсами повозок колее дороги, тянущейся вдоль лиственного перелеска.
Его дом стоял впереди, в получасе ходьбы от заведения мамаши Гус, в самой глубине березняка. Ночь давно вступила в права, путь был не такой близкий, но палач не спешил. В этот час, как и в любое другое время суток, его возвращения домой никто не ждал.
Семьи у Идо не было. Он жил один, часто проводил вечера в городе и возвращался домой тогда, когда хотел. Вот и теперь ему незачем было торопиться. Неразборчиво мыча под нос нечто похожее на мелодию, Иван лениво шагал вперёд. Голова палача была опущена, подбородок прижат к груди и от этого, глядя со стороны, можно было решить, что он спит.
Вероятно, так и было, и Идо действительно дремал на ходу. Ведь за многие годы ежедневных выходов в город, он знал каждый бугорок дроги ведущей к его дому. Иван запросто мог идти по ней, не открывая глаз, и всё равно память безошибочно привела бы его к родному порогу, не дав оступиться ни на одной кочке.
Так бывало много раз. Однако в эту ночь случилось иначе.
Дождь не стал ждать, когда гуляка доберётся до дверей своего дома. Испуская молнии и грохоча громом, он застал палача на полпути, в считанные минуты превратив дорогу под его ногами в грязевое месиво.
Но и это не стало для Идо поводом, чтобы поторопиться. Последняя кружка рома, выпитая в кабаке, как раз разбежалась по его венам, и разразившаяся непогода оказалась ему нипочём.
Всё так же, не поднимая головы и напевая в нос, Иван шёл вперёд. Безразличие, с которым он отнёсся к буйству дождя, было если не глупостью, то простецкой дерзостью человека, ничем не защищенного перед могуществом стихии. И небо ответило. Словно желая указать палачу на приземлённость его фигуры, оно с треском извергло из себя огненную кривую молнии и ударило ею всего в десяти метрах от Идо.
– Чтоб тебя!– отскочив в сторону, вскрикнул он, тут же поскользнулся и упал на лежащее у обочины бревно.
Пыхтя и бранясь, Иван с трудом поднялся.
–Дура!– гаркнул он, ударив по бревну ногой.
С лёгкостью провалившись в прогнившую древесную кору, сапог Идо застрял, и палач снова упал. Ещё яростнее он осыпал бревно руганью, а затем нервно дёрнул ногу из сапога.
И тут случилось то, чего Иван совсем не мог ожидать.
Из выбитой в бревне дыры выскользнула змея. В одно короткое мгновение, совершив бросок, она ужалила Идо в ногу и, блеснув черной кожей, исчезла в траве.
– Проклятье!– шёпотом произнёс палач и повторил громче, но уже с надрывом и страхом в голосе,– Проклятье!
Испуганно шепча что-то невнятное, он трясущимися руками закатил к колену мокрую штанину. Места, куда укусила змея, Иван разглядеть не мог, но явственно чувствовал боль и боялся пошевелиться, чтобы не разогнать яд. Отрезвлённый произошедшим, он с тоской глядел на виднеющийся невдалеке березняк. Чтобы добраться до дома, ему хватило бы нескольких минут, однако он много раз слышал, что змеиная отрава быстро разбегается по крови, и потому боялся потерять сознание. Идо закрыл глаза и сидел так, тихо, точно затаившись.