Закончив свой рассказ, незнакомец перевёл взгляд на палача. Иван молчал, отвернувшись к стене.
– Правильно говорят,– хрипло произнёс он через минуту,– Что ей, дворовой девке, может сделаться?! Такие живут долго. А при тех деньгах, что она наворовала, любого хворого от болезни излечить можно.
– Да что же вы, в самом деле!– вдруг подскочив со стула, закричал незнакомец и гневно всплеснул руками,– Не найти мне для вас объяснения!
Он раздраженно зашагал к двери, но остановился на полпути и, подперев бока руками, стоял так, задумавшись. Затем обернулся на палача, описал его взглядом и подошёл к печи. Сняв с приполка сапоги, незнакомец перекинул их через плечо и открыл печную дверцу. Словно осознав себя свободным, огонь потянулся за ней сквозь решётку, но потом снова вполз обратно и, кротко перетоптываясь, заплясал на углях.
Незнакомец вновь оглянулся на Идо. Иван больше не смотрел в стену. Его взгляд, рассеянный и несколько взволнованный, был устремлён туда, где в печи играло пламя.
Вздохнув, незнакомец закрыл дверцу и отошёл к окну.
Когда он опять обернулся, глаза палача были уже закрыты: он спал.
Приближалось утро. Дождь стих и только моросил, беззвучно и невидимо, напоминая о себе лишь редким стучащим звуком, что раздавался то ближе, то дальше, и был создан стекающими с крыши и ветвей деревьев каплями воды. Рассветный час был уже совсем близко. Готовясь встретить его приход, всё вокруг умолкало.
Разбудили Идо абсолютная тишина и прохлада, зябко касающаяся его носа и неприкрытых плеч. Палач открыл глаза и украдкой посмотрел на печную топку. Дверца её была открыта, но огонь в ней больше не горел.
Незнакомец сидел на стуле, теперь обут в сапоги и одет в застегнутый на все пуговицы жакет.
– Ну вот,– сказал он, улыбаясь,– Ночь прошла, и пора уходить.
Идо сел на кровати и, вытянув вперёд ногу, пошевелил пальцами.
– Не так уж крепок оказался сатанинский яд,– посмеиваясь, сказал он.
Незнакомец улыбнулся в ответ, поднялся со стула и пошёл к двери. Следом за ним, пошатываясь, побрёл завернутый в одеяло Идо.
На улице всё ещё было темно, но свет поднимающегося солнца уже окрасил небо над лесом жёлто-красным заревом. Откуда-то издалека глухо доносились отзвуки хриплого петушиного пения и собачий лай.
Глубоко втянув ноздрями воздух, незнакомец с паром выдохнул и спустился по ступеням крыльца. Обернувшись, он улыбнулся палачу, махнул ему рукой и пошёл по ведущей от дома тропе.
– Вот видите, прав я оказался,– догнал его голос Идо,– Не время мне умирать. И не такой я плохой человек, чтобы от постыдной казни скончаться.
Незнакомец остановился. Он повернулся в пол-оборота и, оглядев ветхий дом и стоящего в его дверях укутанного в одеяло палача, ответил:
– Смерть часов жизни не считает. Но, зная о людях всё, приходит всегда вовремя,– и вполголоса, но уже окончательно уходя, добавил,– Для иного же человека она не видит вернее казни, чем оставить его, обрекая долго жить.
Идо не слышал последних слов незнакомца. Зябко кутаясь в одеяло, и лениво зевая, он провожал его взглядом и думал о том, как тому должно быть гадостно сейчас идти по раскисшей земляной грязи, и как долго ему потом придётся очищать от неё сапоги…
В оформлении обложки использованы фотографии из личного архива автора.