— Зачем? — изумился Нильс.
— Для теплоты, — сказала Энрика. — Там все подарками обмениваются, а вы тут стоите такой одинокий всегда… Праздник ведь. С новым годом! — И она впервые за весь разговор улыбнулась. — Завтра не станет Энрики Маззарини, будет Энрика Моттола. Хорошая девушка, которая не крадет таблички с названием улицы, играет только диоугодные мелодии. У нее много дел будет. Церковный хор учредить, учеников набрать, отцу подряд выхлопотать — орган в церкви настраивать. Фабиано в ножки поклониться, попросить, чтоб семью из дома не выгонял. — Энрика отвернулась, голос ее прерывался. — Вот она какая будет — Энрика Моттола! А вы… Вот посмотрите на этот шарфик и вспомните Энрику Маззарини, которая всем в этом городе поперек глотки встала. Потому что, видите ли, ей мастерство важнее, чем на коленях ползать и лбом об пол колотиться!
«Истерика, — грустно подумал Нильс. — Однако ж мне все равно полагается на ус мотать. Вон чего говорит-то… Но погоди! Неужели правда сегодня за Гиацинто выходит? Скрипачка — за сына жреца? И в тайне все до сих пор?»
Ох, как заныло у него сердце! Но почему, почему, Диаскол его раздери? Что за страшное предчувствие, почему кулаки сами собой сжимаются?
— Каток! — раздался в ночной тишине дикий вопль, и между Энрикой и Нильсом пробежал Бенедетто — пятнадцатилетний парень, который отчего-то задержался и не пришел на вечер подарков. Теперь он открыл дверь в кабак и заорал туда: — Колдуны каток залили! Бегом кататься!
Он тут же убежал, а вслед за ним из кабака рванула пестрая вопящая толпа. Нильс и Энрика прижались к стенам по разные стороны от входа. Когда пробежал последний человек, их взгляды встретились.
— Вы, наверное, туда же пойдете? — спросила Энрика.
— Разумеется. Мое дело сегодня — обеспечить порядок и безопасность.
— А как же ваши бравые ребята?
— Я позволил им побыть с семьями. Как знать — может, после полуночи придется работать. Праздник — время опасное.
— Ну, тогда проводите и меня!
Нильс опешил:
— Что сделать?
Энрика, уже шагнувшая вслед за унесшейся толпой, обернулась:
— Проводите! Ну, я тоже ведь часть этого города, хоть и не самая диоугодная. Обеспечьте мне безопасность и порядок, если вас не затруднит. — Она спрятала рот и нос за воротником пальто, спасаясь от мороза, усилившегося с наступлением темноты, и глухо добавила: — Вам ведь тоже, наверное, одиноко.
Они пошли вместе. Нильс бы добрался до площади с катком минуты за три-четыре, но с Энрикой плелись все десять, томясь тягостным молчанием.
— Гиацинто… — начал было Нильс, но Энрика его прервала:
— Не хочу про меня! Давайте про вас. Почему у вас нет жены? Неужели ни одна не согласилась?
Нильс обдумал вопрос, рассеянно теребя шарфик.
— Не спрашивал никого, — ответил он терпеливо ждущей Энрике. — Любви не было, так не из-за чего и жениться.
— Какой вы скучный — прямо как все, — вздохнула Энрика. — Любовь… Любовь — она у бездельников. А когда дело есть — не до любви, право слово.
— У меня было дело. Любви не помешало. Только вот с тех пор я и зарекся. Правильно ты говоришь — лучше делать то, чего от тебя Дио хочет, а все эти любови — ну их к Диасколу, один вред от них.
Во взгляде Энрики сверкнул интерес.
— А ты на самом деле другой, — сказала она, и Нильс вдруг сообразил, что они как-то незаметно перешли на «ты». — Значит, и любви не хочется, и без любви жениться противно?
Нильс кивнул.
— Эх, не в том мы мире родились, — засмеялась Энрика.
Теперь говорить приходилось громко — добрались до катка. Блестящее ледяное озерцо посреди центральной площади Вирту блестело в свете газовых фонарей, будто огромное зеркало. На нем уже не протолкнуться, а из в одночасье выросшего рядом домика с надписью «Коньки» выходили все новые желающие покататься.
— Надо работать, — извиняющимся тоном сказал Нильс.
— Спасибо за беседу, — кивнула Энрика и пошла, вздохнув, к домику.
— Синьорита Маззарини, — окликнул ее Нильс. Мог и хотел окликнуть по имени, но почуял нутром, что девчонке будет приятно услышать фамилию, которой она вот-вот лишится.
Она обернулась, вскинула голову, высвободив подбородок из-под воротника.
— Спасибо за подарок и — с праздниками вас! — Официальное обращение все-таки помешало удержать это зыбкое «ты». — Желаю в новом году счастья.
— Спасибо! — улыбнулась Энрика. — И вам того же. Да услышит Дио наши пожелания.
Когда она исчезла в дверях домика, Нильс еще несколько секунд стоял, глядя ей вслед, потом встрепенулся. Работать действительно нужно, на катке началось дикое столпотворение.