— Может быть, изменения констант здесь ни при чем?
— Нам тоже хотелось так думать, но эксперты догадались провести закрытое исследование ситуации с увеличением смертности и нашли его причину. Виноваты именно те процессы, о которых я говорил.
— Но каким же образом экспертам удалось измерить увеличение массы электрона? Ведь это произошло сразу во всем объеме нашего метагалактического домена? Изменились параметры не только измеряемых объектов, но и самих инструментов.
— Молодец, квистор, тебя не напрасно учили премудростям квантовой физики и истории. Мы сами не сразу определили бы сдвиг констант, если бы нам не помогли коллеги из соседней Ветви, предоставив независимую — от наших местных условий — аппаратуру. Раскачка вакуума имеет место, и это означает…
— Что начавшаяся Игра отражается и на нашей Ветви!
— Совершенно верно. Вот для нейтрализации этого воздействия мы и направили группу во главе с твоим отцом в нижние Ветви.
— Вы отправляли?
— Нет, конечно, командовал всем процессом подготовки и запуска Федор Полуянов.
— Почему же он так странно прореагировал на появление посланника отца?
— Разберемся. О нашем разговоре — никому ни слова.
— Даже маме?
— Мама работает вместе со мной, ей можно. — Ромашин улыбнулся, заметив прыгнувшие вверх брови собеседника. — Она из тех редких женщин, которые способны коня на скаку остановить, в горящую избу войти, постоять за себя и хранить тайны. С комиссаром постарайся не откровенничать или не встречаться вовсе. Этот человек явно что-то скрывает от нас всех, необходимо узнать — что именно и по какой причине.
— Я знаю его плохо.
— Возможно, мы тоже знаем его недостаточно. В прошлой Игре он играл вместе с нами… — Ромашин оборвал себя, встал. — Будь внимателен, квистор. Заметишь что-нибудь необычное, постарайся сообщить.
Ивор тоже поднялся, с сожалением подумав, что уходить не хочется, пожал руку Игнату, и тот проводил его к выходу из мастерской. На пороге Жданов задержался, кивнул на ряды скульптур, в большинстве своем изображавших чужих существ.
— Вас не компрометирует это анимационное творчество?
Бывший комиссар понял.
— Наоборот, никто не обращает внимания, все считают мое увлечение чудачеством. Очень удобная позиция.
Из-за спины Ромашина вдруг вышла тоненькая миниатюрная девушка в легком сарафане, облегающем фигуру. Она так напоминала Ясену: тот же овал лица, те же широко расставленные удлиненные зеленые глаза, те же брови вразлет, — что Ивор потрясенно уставился на нее, забыв о приветствии.
— Знакомьтесь, — покосился на нее скульптор. — Моя дочь Мириам.
— Здравствуйте, — улыбнулась девушка, окидывая Жданова смеющимся дерзким взглядом. — Я могла вас видеть прежде?
— Ты видела его мать, — проворчал Игнат. — Она бывала у нас в гостях. Уходишь?
— Да, мне пора на занятия.
— Не возражаешь, если тебя проводят?
Глаза Мириам оценивающе прошлись по фигуре Ивора, и тот впервые в жизни пожалел, что он не атлет.
— Если твой гость не спешит…
— Не спешу, — быстро сказал Ивор.
— Я так и предполагал, — кивнул Ромашин, пряча в глазах веселые искры. — Возьмите мой флайт. — Скульптор посмотрел на Жданова. — Она учится на факультете квистории СЕГУ, который ты закончил.
— Правда? — удивленно глянул на девушку Ивор.
— Правда, — засмеялась она. — Заканчиваю четвертый курс. Потом летняя практика в какой-нибудь археоэкспедиции, дипломная работа и экзамен. Пойдемте, а то я опоздаю на коллоквиум.
Мириам схватила Ивора за руку и потащила во дворик дома Ромашиных, где уже стоял готовый к полету личный аппарат Игната — каплевидный трехместный флайт цвета «брызги шампанского». Игнат проводил их задумчивым взглядом и вошел в мастерскую.
Дом, принадлежащий семье бывшего комиссара, располагался на территории Волоколамского заповедника в зоне владений лиц с высоким социальным статусом. Он принадлежал еще отцу Игната Филиппу, бывшему игроку сборной Земли по волейболу, а потом ее тренеру (в Ветви, откуда к Игнату прибыл его кванк Ромашин-второй, Филипп Ромашин стал конструктором таймфаговой аппаратуры, а потом сотрудником и комиссаром службы безопасности). Это был трехэтажный коттедж, стилизованный под древнерусские хоромы, с высокими двускатными крышами, резными наличниками и панелями, с маковками башенок и высоким крыльцом. Мастерская Ромашина была пристроена к дому позднее, но в том же стиле и не портила архитектурных пропорций.