Когда отряд только появился на планете, бактерии еще водились в изобилии в водоемах и в воздухе, теперь же воздух стал стерильно чистым, а на поверхности планеты сохранились лишь массивы лесов и кустарников, остатки «неразумной» природы.
Разум планеты исчез вместе с остальным миром микроорганизмов. О том, что здесь некогда роились разумные «капли» и «вихри» микробов, можно было судить лишь по их «городам» — удивительным сооружениям в виде скопищ бокалов разной формы. Один из таких «городов» располагался в двенадцати километрах от белой колонны Ствола, и любоваться им ходили все члены отряда.
— Его здесь нет, — проговорил второй «варан». — Мы напрасно теряем время. К тому же рискуем остаться здесь навсегда, этот мир вот-вот рассыплется.
Словно в подтверждение его слов холм, на котором они стояли, треснул, и несколько кустов по соседству осыпались, а куртины мха лопнули и расплылись желтым дымком.
Вздрогнувшие «вараны» посмотрели на трещину, пересекшую склон холма, на колонну Ствола, друг на друга.
— Вот тебе и подтверждение, — со смешком проворчал второй. — Зови остальных, пора возвращаться.
— Не паникуй, Гриша, — тихо сказал Жданов. — У нас еще есть время.
— Время, время… — в том же тоне продолжал Григорий Белый. — Я уже совсем запутался и перестал понимать, что это такое. В одной Ветви оно одно, в другой — другое, в третьей — третье… а какое время на самом деле, не знает никто. По-моему, и наш консультант.
— Все времена относительны и реальны для своей Ветви, — рассеянно заметил Павел. — Только время Ствола, можно сказать, абсолютно, так как он соединяет все Ветви и не зависит от их условий.
— Хорошо, хорошо, пусть так, но все же нам пора уносить отсюда ноги, и побыстрей. Федора здесь нет, это ясно, и у меня есть подозрение, что он уже не появится.
Павел промолчал. У него складывалось такое же мнение.
Они появились здесь, в мире «засыхающей» Ветви, — пятеро «хронодесантников», команда подготовки будущего Игрока, — по вызову Федора Полуянова, пообещавшего сообщить нечто очень важное. Однако прошел час, другой, третий, мир вокруг стремительно умирал, рассыпался в прах, звезда, давшая жизнь планете, голубела и усиливала блеск, чтобы взорваться в скором времени, а Федор не выходил из Ствола, и ждать его становилось все трудней.
— Возвращаемся, — решил наконец Павел. — Пошлем сообщение через Стаса и подождем еще пару часов в Стволе. Потом решим, что делать.
Он дал в эфир сигнал внимания и вызвал остальных членов команды, которые разбрелись по равнине в поисках Полуянова.
Через некоторое время над мрачной кровавой равниной просияла серебристая точка, превратилась в летящего «варана».
— Я обнаружил еще один город, — раздался голос Кевина Купера, безопасника из подразделения Белого. — Там целая система пещер, одному мне не справиться.
— Федору там нечего делать, — буркнул Белый. — Он бы оставил какой-нибудь знак или маячок.
Над холмами в другой стороне от Ствола мелькнули зеркальные блики, и через минуту к трем «варанам» присоединились еще два — Атанас Златков и Луиджи Пирелли, приставленный к ученому для охраны.
— Ну, что у нас плохого? — хмыкнул Григорий. — Что тут у них происходит?
— Полным ходом идет вырождение континуума, — отозвался Златков, — упрощение связей и инфляция измерений. Система теряет модальную устойчивость и проходит через иерархию неустойчивых состояний. Здесь уже, к примеру, перестали выполняться транзитивные отношения типа «тяжелее, чем». Во всяком случае, приборы отмечают хаотические колебания гравитационных полей…
— Чем это все закончится? — перебил ученого Белый.
— «Скатывание» многомерности к сингулярной точке происходит достаточно быстро, причем количество измерений уменьшается по дробным модам с шагом «ноль тридцать три». Нас ждут очень интересные эффекты.
— Какие?
— При переходах от четырехмерия к трехмерию и ниже свертка измерений должна привести к появлению пространственно-временных петель и складок, пространство скоро начнет перекручиваться и рваться на «куски» — топологически не связанные области.