световой архитектуры, из-за которой Земля была видна из любой точки Солнечной системы. Поэтому вечер и ночь таковыми назвать было трудно, так как поверхность Земли, не освещенная Солнцем, была всегда освещена почти как днем. Но ухищрениями светотехников ночное небо при этом оставалось темным и звездным, лишь изредка закрываясь пеленой туч для плановых дождей и гроз.
Покружив над лагерем на стометровой высоте, Ивор направил полет к ацтекскому городу, строения которого были освещены еще не все, и опустился на вершину самой высокой пятиступенчатой пирамиды со срезанной вершиной, которая была сложена из пористых каменных плит и пока не восстановлена полностью. Привлекло молодого поэта и будущего квистора то, что пирамида была не освещена и вокруг нее не возились строители и архитекторы. Обойдя верхнюю площадку пирамиды, Ивор запрокинул голову и долго смотрел в небо, на звезды, проглядывающие сквозь эфемерную световую вуаль реклам, хотел было спуститься на нижнюю ступень пирамиды, и в этот момент зенит проколол пронзительно голубой луч света, вырос в поток смарагдового пламени, и в центр площади напротив пирамиды, на которой стоял Ивор, вонзился сияющий огненный кулак. Раздался чудовищный грохот, взрыв, во все стороны полетели ручьи огня, осколки каменных плит и черные рваные хлопья, насквозь пробивающие стены зданий. Один из таких рваных иззубренных обломков упавшего с неба объекта пронзил пирамиду Ивора, второй пролетел мимо буквально в метре, и лишь тогда молодой человек наконец вспомнил об антиграве и прыгнул с покосившейся плиты верхушки пирамиды в небо.
Грохот стих. Огонь втянулся в корпус необычного летающего аппарата, косо воткнувшегося в поверхность площади, окруженного торчком вставшими плитами. Дым и пыль осели, и взору ошеломленного происшествием Ивора предстала утыканная черными колючками деревянная дубина километровой длины.
Именно это сравнение первым пришло в голову. Затем стометровые колючки-шипы начали отваливаться от бугристого, пористого, обуглившегося корпуса "дубины" и распадаться в черную пыль. На глазах пораженного свидетеля катастрофы с поверхности удивительного сооружения за несколько секунд опали все шипы, кроме одного, светящегося изнутри, мутно-прозрачного, как старинное бутылочное стекло. Ивор невольно приблизился к нему, завороженный игрой кружащихся внутри пятигранного шипа зеленых звездочек, и почувствовал пристальный, оценивающий, печальный, слепой взгляд. Вздрогнул, отшатываясь.
"Человек, не уходи! - раздался в голове тихий шуршащий голос, похожий на шелест ветра в ветвях дерева. - Мы тебя не обидим. И у нас кончается запас индивидуальности".
"Кто... вы?" - мысленно спросил Ивор в ответ.
"Мы из тех, кого больше не будет. Мы последние из уходящих. Мы посланы с известием".
С каждой фразой пульсация звезд внутри гигантского остроконечного нароста замедлялась, свечение угасало, звезды тускнели, а "стекло" темнело.
- С каким известием? - спросил Ивор вслух. - Кому?
"Мы прошли семьсот семьдесят шесть Ветвей... - Мысленный шепот существа или существ, живших внутри шипа, стал почти неслышен. - Ваша... Ветвь... последняя... мы ищем... носителей родовой линии человека... по имени Павел Жданов..."
"Это мой отец!"
"Мы его... посланцы..."
"Но он ушел в экспедицию, и на Земле его нет. Где он?!"
"В одной из отмирающих Ветвей... очень глубоко... на пределе... Ты тоже носитель отпечатка... его личности..."
"Я его сын".
"Он в опасности..."
"Что с ним?!"
Шепот почти угас:
"Ветвь становится тенью... виртуальным миром... выхода не... ищи... по запаху... никому не..."
Давление на мозг Ивора прекратилось. Звезды внутри гигантской колючки погасли. Сама она почернела, покрылась сетью трещин и вдруг отделилась от корпуса корабля-матки, упала на одно из восстановленных зданий города и с грохотом раскололась на задымившиеся осколки.
Ивор очнулся, поднялся чуть выше; разглядывая разбившийся негуман-корабль в поисках еще "живых" шипов, ничего не обнаружил и только теперь осознал всю серьезность происшествия и мрачную тайну появления посланцев. Отец оказался в опасной ситуации, и его надо было спасать!
С воем к трубе-Шубине чужого космического корабля примчалась стая аппаратов, принадлежащих пограничникам, службе общественной безопасности, аварийно-спасательной службе, медикам и аэроинспекции, выбросила десант. Над городом загорелось МК-зеркало, освещая каждую его деталь.
Закипела работа. Эфир заполнился "морским" прибоем оперативных переговоров, команд, сводок, скрипами бланк-сообщений и возбужденными голосами корреспондентов информационных агентств. К зависшему в полукилометре от чужого спенсера Жданову приблизился упавший с неба галеон с эмблемой службы безопасности, откинул колпак блистера.
- Залезайте ко мне, молодой человек, - раздался чей-то глуховатый голос.
Человек на переднем сиденье аппарата повернул к Ивору голову, и тот узнал приятеля отца, комиссара-два Евразийского филиала наземной службы безопасности Федора Полуянова. Ивор не удивился появлению комиссара, лишь подумал, что тот оказался на месте катастрофы наравне с операми своей службы, что говорило о его быстрой реакции и ответственности.
- Какими путями тебя сюда занесло? - продолжал Полуянов, когда Ивор сел рядом с ним.
Пришлось рассказать об отдыхе в компании бывших выпускников университета.
- Они тоже наблюдали падение этой колымаги?
Ивор покачал головой.
- Они все разошлись, и я прилетел сюда ради любопытства. Лагерь находится в трех километрах отсюда. Если хотите, можем долететь до него и расспросить ребят.
- Мы так и сделаем. А ты видел весь процесс падения или только финальную стадию?
- Не знаю, я смотрел в небо... мечтал... - Ивор слегка порозовел. - И вдруг луч света! И появление этой громадины... издали она очень была похожа на дубину с шипами. Но все шипы при ударе о землю отвалились.
Полуянов пристально посмотрел на Жданова.
- Это точно? Все отвалились? Сразу или в какой-то последовательности?
В памяти Ивора всплыл мысленный шепот уцелевшего существа, обитавшего в глубине шипа: