Перед уходом на самоубийственное задание Хишам записал на аудикассету прощальные слова: "Дорогие родители, друзья, мои глаза наполняются слезами, а сердце печалью при мысли о том, что я вас покидаю. Простите меня, но встреча с Аллахом лучше, чем эта унизительная жизнь. Никогда не будет мира с убийцами пророков, с сыновьями обезьян и свиней, которые украли наши земли. Боритесь с ними, становитесь мучениками — и вы будете вознаграждены новой достойной жизнью".
"Это результат промывки мозгов", — убежден доктор Ияд Сарадж, руководитель программы психиатрической помощи в секторе Газа. Описывая, как она происходит, парижская газета «Монд» приводит слова подобного Хишаму молодого палестинца — кандидата в террористы: "Шейх обещал мне, что после моей жертвенной гибели я попаду прямо в рай. У меня будет 72 жены-девственницы, я буду сидеть по правую руку от Аллаха.
Всем десяти членам моей семьи гарантирована встреча со мной в раю".
Ислам, как и другие мировые религии, запрещает и осуждает самоубийство, почему же шейхи-хамасовцы берут на себя роль "ангелов смерти", посылая молодежь на верную гибель? «Монд» приводит «теологическое» обоснование, которое сформулировал один из лидеров ХАМАС имам Ахмед Баха: "Такие действия не являются самоубийством, мы называем их акциями джихада. Коран рекомендует джихад в борьбе против врага. Аллах разрешает отвечать врагу ударом на удар. Это месть Аллаха, а не человека. Именно он выбирает героя, который принесет себя в жертву, и никто больше. Воля Аллаха должна исполняться".
Утром в день своей смерти Хишам весь сиял, рассказывали его родственники корреспонденту газеты «Монд». Парень принял душ, тщательно побрился и надел свои любимые белые джинсы.
Братья подшучивали: "Уж не на свадьбу ли собрался Хишам?" "Я пойду помолюсь", — сказал он.
И больше его никто не видел. Даже мертвым. Хишама разнесло на куски, когда он взорвал себя, подъехав на велосипеде к ничего не подозревающим израильским солдатам.
На митингах исламистов камикадзе превозносятся как герои.
Их портреты изображены на почтовых открытках, брелоках, платках. О них слагаются песни. На символических похоронах Айман Рушди (символических потому, что хоронить было нечего) рок-группа «Мученики» из десятка бородатых музыкантов исполняла песню, в которой звучали слова: "О, Айман, ты возлюбленная Эль-Кудса (Иерусалима), ты сейчас в раю".
(Труд, 1995.)
В АМЕРИКЕ С ТЕРРОРИСТАМИ НЕ СЧИТАЮТСЯ
Автобус с 15 школьниками был захвачен террористом в центре сверхблагополучного американского курорта Майами.
… Все машины на трассе вдруг враз замерли, как зимние мухи: в сопровождении невероятного количества полицейских машин мимо роскошных вилл и сияющих небоскребов летел желтенький школьный автобус.
8.30. Над знаменитыми пляжами Майами завис полицейский вертолет. Десятки тысяч туристов штата Флорида, где невозможно думать ни о каких проблемах, еще дружно спят и не знают, почему в Майами-Бич мчатся обезумевшие от ужаса родители детей, захваченных террористом в четверг утром.
"Дети предположительно живы", — неуверенно повторял испуганный теледиктор.
Обычный американский автобус, который забирает американских детей по дороге в школу. С обычной плановой остановкой. Дети, правда, в этой школе проблемные, с физическими недостатками (вот почему мама мальчика Даниэля Костелланоса помогала ему подняться на ступеньку). И в этот момент некто втолкнул их в автобус, где сидели еще десять детей в возрасте от шести до девяти лет, и приказал водителю гнать.
И начался этот изнурительный 75-минутный марафон, притянувший к экранам телевизоров всю флоридскую публику.
Водитель — женщина, Алисия Чапман, эмигрировавшая с Кубы тридцать лет назад, вела себя мужественно и даже попыталась наладить радиосвязь с диспетчерской.
Угонщик сделал знак все выключить. Тогда офицер полиции исхитрился на полном ходу швырнуть в открытое окно кабины водителя радиотелефон. Получилось. Так мир узнал, что террорист угрожает бомбой и приказывает отвезти его… в самый престижный в Майами ресторан "Каменный краб". Здесь у отстроенного в средневековом стиле ресторана с башенками и трогательными алыми розочками на балконах, их уже ждали.
Сначала один офицер, Дерингер, выстрелил в угонщика через стекло. Осколки разлетелись по салону так, что одного мальчика после освобождения пришлось везти в больницу. Потом другой офицер, Фернандес, ворвавшись в автобус, снова дважды выстрелил, приняв за бомбу какой-то баллон на полу.
В Америке с террористами не считаются. Это был конец.
Вся операция заняла три минуты. Собственно, никто и не понял — чего именно человек хотел.
Детей, некоторые из которых не могут ходить, полицейские выносили на руках. Было неправдоподобно, оглушительно тихо.
Заплакали дети много позже, когда увидели родителей. А на видеопленках остались их смертельно перепуганные, застывшие лица.
Что заставило пойти на этот шаг Каталино Сэнга, известного под именем Ник, эмигранта китайского происхождения из Доминиканской Республики?
Дела у 42-летнего отца двух взрослых дочерей, казалось бы, шли совсем неплохо. Да тут навалилось все сразу: плохие отношения с женой, смерть нескольких близких родственников, а главное — счет в 15 639 долларов из Департамента государственных сборов — как бы его долг государству за 1991–1993 годы.
Короче, пришел Ник в среду в ресторан "Каменный краб", где он семь лет проработал официантом, психанул в самом разгаре вечера, повернулся и объявил, что уходит. Официанты — его сотоварищи — рассказывают, что вел он себя очень странно, разговаривал с собой и был ужасно подавлен. Все — от соседей и друзей до известных в Майами юристов — дают ему самые блестящие характеристики. Утром, как добропорядочный христианин, пошел в церковь. Перешел через дорогу. И увидел школьный автобус…
…Когда труп вытащили из салона, выяснилось, что никакой бомбы в автобусе не было и что баллон, который полиция приняла за взрывчатое устройство, был с обыкновенным кислородом: у кого-то из захваченных им больных детей были проблемы с дыханием.
Тело террориста еще долго лежало под желтым полицейским пластиком и тропическим солнцем.
(Сапожникова Г., Помолившись, террорист захватил автобус с детьми. Комсомольская правда. 4 ноября 1995).
ВЕРСИИ УБИЙСТВА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ИЗРАИЛЯ
Осень 1995 года.
Кто виноват, что под носом у самой хваленой службы безопасности в богопослушном государстве возникла и существует организация рабочих, интеллигентов и крестьян? Что делать? Многие в Израиле ищут ответы на эти вопросы.
Служба безопасности Шабак, впрочем, продолжает настаивать на том, что Игаль Амир был убийцей-одиночкой, фанатиком, а не политиком. Но основана эта уверенность главным образом на заявлении самого Игаля, что помогал ему только Бог.
Конечно, имея такого сообщника, можно решиться на все. Однако полицейское ведомство в лице министра Моше
Шахаля убежденно, что дело не так просто, и раскручивает террористическую организацию.
Согласно их версии, убийство Рабина было лишь звеном.
В случае продолжения вывода израильских войск с палестинских территорий планировались теракты против арабов. Цель — полное отторжение «своих» от «чужих». Осенью 1995 года число задержанных постоянно меняется: одних отпускают, а новых подозреваемых арестовывают. Выявлено восемь человек — возможно, причастных к преступлению. Идут интенсивные допросы брата Игаля Амира — Хагайа. Пока под стражей находятся студент Охед Скорник, а также некий Михаил Эпштейн, который сболтнул в компании, что слышал о готовящемся покушении на Рабина. Слышал, да не донес.
После нескольких дней отсидки переведен под домашний арест лидер крайне правых Авишай Равив. Поблажку властей объясняют тем, что Равив был по совместительству нештатным осведомителем в Шабаке.