Я не понимал.
- Так и веди себя. Никто здесь не коснется тебя без твоего дозволения. Ты можешь бежать, продолжив упрямиться, но... будет досадно, если твой побег внезапно вызовет чью-то злость, и неожиданно в таборе случится беда. Допустим, пожар.
Почувствовав себя загнанным в угол, я не отвечал.
- Просто останься здесь и общайся с моей дочерью. Не спрашивай лишнего, и всё у всех будет замечательно. Но, надеюсь, помыться и переодеться ты соизволишь. Если хочешь, делай это без слуг.
"Вот, значит, какая здесь игра ведется, - мрачно думал я. - Хорошо. Я не сбегу. Но посмотрим, как ваша дочь стерпит такого товарища".
Я действительно умылся и переоделся потому, что не имел ничего против удобной и дорогой одежды. Впервые мне довелось увидеть себя в настоящее зеркало. Там отразился мальчик с черными до плеч кудрями волос, которых почти никогда не касался гребень, и светло-серыми глазами. Мне показалось - я вижу в них тревогу и заставил свое лицо придать выражение невозмутимости.
После знакомства Сая повела показывать мне замок, что, по всей видимости, не очень-то хотелось ей самой. Просто этого требовал этикет, раз уж Джоуль представил ей меня в качестве ее игрушки.
Час или два мы медленно бродили по коридору. Сая тараторила без умолку, поглядывая на меня с покровительственной важностью. Болтала она много и ни о чём, желая похвастаться своей учёностью, на которую мне было, откровенно говоря, плевать. Девица провела взаперти всю жизнь, а я за своё короткое существование пережил столько, что она перестала бы спать по ночам, расскажи я ей что-нибудь. И, кстати, не замедлил этим воспользоваться.
- У вас красивые глаза, - начал я.
- Мне это известно, - с достоинством изрекла Сая, не взглянув в мою сторону.
- Для того, чтобы быстро лишить человека глаз, сохранив ему жизнь, нужно расплавить металл. Чаще это латунь. Он дешевый, легко плавится, застывает. Его заливают прямо на веки, а потом ложкой выковыривают застывший металл вместе с белком. Получается, как печеное яблоко. Некоторые делали из них талисманчики. У меня такой был.
Она смотрела на меня с ужасом и отвращением, я хладнокровно пояснил:
- Лишь хотел заметить, что из ваших глаз получились бы прекрасные амулеты.
С отвращением она стала бранить меня, но всё-таки потащила за собой дальше. Я едко улыбался, довольный произведенным эффектом.
Единственное, что мне понравилось в этом месте - сад. Я очень любил цветы и деревья. Страсть к природе и к бродяжничеству жила во мне с кровью моей матери. Особенно взору полюбились алые розы. Их восхитительный цвет, бархатистость лепестков и их форма заворожили меня. У этих растений есть тайна. В молчании их ароматов я всегда видел нечто большее.
- Почему твои слуги не разговаривают? - резко оборвал её я, когда мы выходили из сада. Сая неприязненно покосилась на меня, потом нахмурилась и сказала:
- Они почти все немы. Таким сложно найти себе работу, но Джоуль великодушно принимает их здесь. У нас говорит дворецкий, слуга кухни и садовник. И не перебивай меня больше, гадкий ты мальчишка!
Я не привык к подобному великодушию. Не было похоже, что слуги особенно стремятся тут работать. У меня сложилось впечатление, что, как и я, они пленники в этом роскошном поместье.
Попытки поиздеваться над моей непомерной гордостью начались с утра.
Мне отвели комнатку рядом со спальней Саи. Просыпаться я привык рано. Поэтому, встав спозаранку, я самостоятельно умылся и причесался, а потом отправился в сад. Не успел я сделать и пары десятков шагов, как меня окликнул дворецкий и сказал, что "юная госпожа" желает лицезреть своего "верного пажа".
Я шустро спрятался, залез на огромную яблоню, по пути сорвав крупный фрукт. И всё бы ничего, но я висел, зацепившись ногами, вниз головой и держал его в зубах. Он выпал и неминуемо приземлился на лысину дворецкого, вызвав у меня приступ хохота. За это я был награжден ледяным взором. Мне повторно сказали, что Сая зовет меня.
Я уныло поплёлся к ней в спальню. Постучав, вошёл. Моя новоиспеченная подруга тут же приказала мне почистить её обувь.
"Это шуткая такая?" Я сжал кулаки и застыл на месте, растерявшись от подобной наглости и пытаясь понять, как здесь можно переступить через свою гордость. Видя, что я не двигаюсь, она изумлённо распахнула глаза:
- Разве ты глухой, мальчик? Поторапливайся!
- Чисти сама. Я не прислуга.
Задохнувшись, она повелительно велела мне удалиться и пообещала, что меня вскоре вышвырнут.
- Эта угроза напоминает обещание помилования, нежели наказания, - прошипел я саркастично.
Но меня не вышвырнули. Когда я сидел в саду в мятежном и нетерпеливом ожидании своей участи, меня нашёл старик Джоуль. По-прежнему, улыбаясь одними глазами, он подошёл и сел рядом на скамью. Я выпалил первым:
- Если не подхожу, то продайте меня ещё какому-нибудь богатенькому вельможе или выгоните.
Джоуль рассмеялся:
- Я взял тебя не в качестве прислуги, так как на эту роль ты никак не годишься. Стань ей другом, Хаджи. Тем более, что у тебя нет выбора, и скоро ты поймешь это.
Но я отказывался понимать и избегал свою "подругу" всеми силами. Благо, на огромной территории легко спрятаться. Меня раздражала неволя, я ненавидел немых слуг, и поговорить здесь было решительно не с кем.
Часто я бродил по коридорам замка в одиночестве, останавливаясь в библиотеках или у окон. В таборе редко появлялись книги, поэтому в книгохранилище Джоуля я ненадолго обретал рай. Я не мог сбежать, но мир плоских страниц, наполненных волшебством крошечных, черных символов, открывал великие истории воинов, королей, простолюдинов, храбрых гладиаторов, звериной непонятной мне любви и любви, исполненной величия. Я жадно вчитывался в страницы книг, спрятавшись за занавеской в амбразуре окна.
Но неприятные столкновения были неизбежностью. Например, натыкаясь на прислугу, я всякий раз пугался. Страшная бледность их лиц и нездоровая отрешенность во взгляде внушала мне острую жалость и инстинктивное опасение.
Один раз вечером я выходил из библиотеки в спальню. В этот день я читал миф о минотавре. Запутанные и узкие коридоры замка показались лабиринтом, и я шёл весь во власти мрачных и захватывающих воображения фантазий. Как одинокий Тесей, я брел, представляя перед собой нить Ариадны. Я видел и саму принцессу - белокурую, хрупкую и скромную красавицу, ожидающую меня из этого смертельного испытания.
Внезапно бесшумно, словно тень, мимо меня проплыла белая фигура. Следом за ней из самого камня пола донесся слабым гулом и дрожью отразился в венах низкий стон. Этот заунывный вопль ужаса, страдания и отчаяния точно не выходил из человеческого горла. Он словно рождался из земли под моими ногами. Вскрикнув, я выбежал было из этого крыла здания, как наткнулся на невозмутимого дворецкого. Увидев мои полные ужаса глаза, он спросил:
- Что с вами, молодой господин?
У дворецкого были полностью седые волосы, но черты лица - неподвижные и желтоватые, словно из воска, казались неожиданно юными. Опешив, я выговорил как можно более твердо:
- Вы сейчас ничего не слышали?
- Нет, - ответствовал он буднично. - Впрочем, здесь можно уловить причудливые завывания ветра. Сквозняк часто залетает в наши подземные погреба. Иногда особенно сильное его дуновение разносится со странным звуком, похожим на стон человека или привидения. До вас тут жили впечатлительные юноши, которые выдумывали разведать, что таится в погребах, но не находили ничего, кроме отменных вин, - он медленно и тихо добавил в ответ на мой скептический прищур: - Иные из этих юношей просто терялись в коридорах подземных катакомб. Они совсем старые и не используются - если там заблудиться, то можно не выйти на свет Божий уже никогда, понимаете?