Георгий Жуков сидел у себя в кабинете, расположенном в двухэтажном домике, в здании бывшей школы. Хотя, конечно же Жуков не имел постоянного месторасположения. Эта была горячая каша на фронте, поэтому генерал Жуков был всегда в пути, в перемещениях, он контролировал состояние солдат и командиров, бронетехники, общего положения. Жуков сидел за столом и пил водку, закусывая ее черной икрой. Он наливал водку и молча пил, будто человек от жажды пьет холодную газировку. Жуков намазывал для закусона на кусок черного хлеба зернистую, аппетитно пахнущую икру. Обычно так кушают сметану или баклажановую икру. Но он был весь на нервах, ему было не до условностей, а экономность не входила в его планы. Дармовой, и уксус сладкий. Какая там черная икра! Фашисты наступают по Курскому направлению, а он не может дозвониться Сталину, не может ему доложить об обстановке. А ведь Сталин приказал ежечасно докладывать о делах на фронте. Была получена информация о том, что немцы перерезали шнур, кабель, поэтому сейчас наши восстанавливали связь. Рядом с Жуковым сидел его врач, Анатолий Горохов. Он был психологом, занимался парапсихологией, внушал спокойствие и уверенность Жукову, который, конечно же в этом нуждался. Почти неизменно он находился рядом с Жуковым, и Жуков, в свою очередь тоже в нем нуждался. Они уже привыкли друг к другу. Жуков пропустил еще сто граммов русской водочки, сделал кислое лицо, и опять закусил ее икрой.
- Товарищ генерал, не нужно, вы че это. Вам Сталину звонить надо, а вы уже пол литра пропустили.
- Знаю Толян, знаю. Нервы ведь, они брат не железные. Рождаемся на свет один раз, а первый блин - комом.
Жуков после этих слов выпил еще одну чарку водки.
- Не нужно, от Вас ж разит за километр. Солдаты кругом, не хорошо.
- Да пошли на хрен эти солдаты. Кто они, а, Толян, кто? Правильно, они мясо. Мясо они, которых правильно надо использовать.
- Товарищ Жуков, нельзя быть таким злым, они ведь тоже люди, у них есть родители...
- Слушай, заткнись! Родители понимаешь... Какие на хрен родители!? Если я буду вспоминать их родителей и каждого буду жалеть, мне некого будет посылать на смерть. А по другому мне Манштейна не выиграть. Он берет головой, своей тактикой, а я мясом. Человеческим мясом! Ты любишь мясо, Толян?
- Но не человеческое. Говядина, там курятина. Я вообще мясо не люблю, тем более на войне.
Жуков еще раз выпил стакан водки, закусил уже его большим ломтиком сала, добавив затем два толика чеснока. Он привстал, начал прохаживаться по комнате, подошел к окну. Окно смотрело на глухую стену, ничего кроме кирпичной стены. Да, не весело. Здание располагалось впритык с другим зданием, поэтому обозрение было не из лучших. Вид из окна всегда не на ту сторону. "Вид из окна - и тот мы проглядели', подумал он. Жуков, повернувшись к Горохову, спросил:
- Послушай, нашли мне этого солдата? Ну, которого я просил вчера найти и привести его сюда, ко мне.
- А, этого азербайджанца?
- Ну да.
- Да, он ждет вашего приказа в землянке, недалеко отсюда.
- А че он так, оборзел что ли, перед всеми на меня рыпаться начал. А?
- Вообще то, Георгий Константинович, я Вам скажу одну вещь. Эти азербайджанцы немного с приветом. У некоторых из них не все дома, так сказать...
- А откуда тебе это известно?
- А я работал до войны в Баку. В морском порту, врачом.
- Да я бы его не тронул. Просто он ответил мне, когда я обозвал весь взвод щенками.
- А что он вам ответил?
- Сказал (понизил голос), сам такой. Но ничего, я его щас проучу. Посмотрим, кто из нас щенок. Я, Жуков, а он, обычный солдафон. А ты знаешь Толян, почему он мне нужен?
- Никак нет, товарищ генерал.
- Ну, пошевели, пошевели мозгами то своими. Ты же психолог в конце-то концов.
- Право, Георгий Константинович, я даже не знаю, зачем он Вам мог бы...
- Вот видишь, никто меня не понимает, и ты тоже, Горохов.
- Ну а все-таки, скажите, товарищ генерал, зачем он Вам, а?
- Я то скажу, но ты подумай, ну, угадай наконец.
- Нет, не знаю даже...
- Эх, бал-бес ты Горохов, вот ты кто. Ну скажи, часто ли ты видел таких храбрецов на фронте, которые на командующего фронтом рыпались, а?
- Никогда не видел.
- Ну так вот,...вот и я хочу прочитать его мозги, его извилины, мол, чем он руководствовался, когда он борзанул на меня, на Жукова. Мне теперь Горохов, со смелостью разобраться надо. Зачем одни смелые, а другие нет. С чем это связано? С воспитанием, с кровью в жилах, или с чем-то еще, не знаю.
-?...
- А (махнул рукой), ... а ну, позови мне его суда.
Горохов вышел исполнять приказ генерала, а Жуков еще раз налил себе граммов 100, и принял на грудь. Он готовился к беседе с этим азербайджанским солдатом. Его вчера взбесило то, что при одном его виде, в его присутствии, полковники дрожат как зайцы, а он, какой-то черножопый, какая - то тусклая шелупонь послал его на три буквы. Нет, безусловно он труп, это само собой (Жуков усмехнулся). Будет еще кто-то здесь на него выпендриваться. Просто он хочет узнать степень его смелости, поближе познакомиться с его храбростью, а может даже с сумасшествием. Завтра он его уже не увидит, он исчерпал себя, сгорел. Храбрость сжигает время. Но время еще есть, поэтому надо как можно скорее из него выжать этот эликсир отваги. ''Сегодня же я его пошлю в разведку, или в дозор. Оттуда живыми не возвращаются. Какая наглость! На меня попер, еб твою мать!', злился про себя Жуков. Он позвонил в дежурку: ''как там с кабелью, готово, или нет? Быстрее, мать вашу, мне с товарищем Сталиным говорить надо!'' Бросив трубку, он опять потянулся к водке. Налил себе в стакан, и с размаха выпил. А в этот момент Курбанов в сопровождении Горохова шел по шумному коридору этого домика, или временного штаба. Курбанов услышал, как за его спиной сказали: ''Это он!'' Горохов вошел в кабинет Жукова доложить о нем.
- Товарищ Жуков, рядовой Курбанов по вашему приказу доставлен.
- А ну, давай его сюда. И оставь нас наедине.
В кабинет Жукова вошел худощавый черненький паренек, лет 20-ти, не больше. Он был немного кучерявый, с ярким взглядом. Вот все, что запомнил Жуков. В комнате они были вдвоем, и генерал начал на него наезжать:
- Как фамилия, солдат?
- Курбанов.
- И что?
- А что?
- Да ты как со мной разговариваешь, падла?!
- Сам ты падла, старый козел.
- Что!!!
Жуков встал, подошел к нему и ударил, т.е. нанес ему удар, но Курбанов отвернулся от удара, и нанес ему ответный удар головой прямо под глаз. Удар пришелся в нос. Жуков рухнул на грязный пол как мешок цемента, обхватив руками разбитый нос. В глазах стало темно. Из под пальцев, которыми он поддерживал нос, текла кровь. Жуков приподнявшись, хотел нанести Курбанову еще один удар, но тот, схватив его за воротник, приблизил свое лицо к его ушам и грозно зашипел: ''я же тебя зарежу сейчас, как барана, понял?'' После этих слов Курбанов сильно оттолкнул Жукова в сторону, и тот опять потеряв равновесие, упал. Он был просто пьян, к тому же он действительно испугался. Человек вообще воюет с себе подобными, но неподобных он избегает, боясь неизвестную силу. В комнату на шум вошел Горохов. Перед его глазами предстала дикая картина: на полу, весь в крови и грязи, полностью пьяный, сидел на своей заднице генерал Армии Жуков. Напротив, в боевом положении, стоял рядовой Курбанов. Горохов опомнившись, начал вопить:
- Что здесь происходит! Что вы тут себе позволяете, рядовой Курбанов?
Жуков, чуть очухавшись, поднял голову в сторону Горохова, и замычал:
- Да это не он, мать твою! Это я сам, упал бля! Разве нет?