— Галина Александровна, — проговорил в трубку, — оперативная группа еще на месте?.. Все, спасибо. Вызовите мне машину.
И надел штатский пиджак.
До Заневского ехать было не близко, поэтому самое первое и важное — тревожное сообщение участкового — прочитал три раза.
Пока картина складывалась так — пять трупов в квартире сорок шесть, дом семнадцать. Участковый написал, что по приметам выходит, что порешили банду Ворона.
Ворон висел на почетной доске «Внимание! Розыск!» уже четвертый год, еще с самой блокады. В его толстую папку Ланган заглядывал, пополнял новыми старыми и свежими сведениями. Ограбление на Невском пять недель назад, стычка в кафе на ЦКиО без жертв. Из старого недавно всплыли его грабежи в блокаду.
Биография была ничем не примечательна. Из старой поросли, довоенной. Шпана самого низкого пошиба, верховодил в ней почти с малолетства. Судим три раза, два раза отпускали за недоказанность. Три ходки на зону, отсидел от звонка до звонка. В криминальном мире большим авторитетом за беспредел не пользуется, но из-за жестокости не трогают. Такой наглый в стае нужен — кому бок порвать, кому горло перегрызть. Но по-хорошему давно этого недомерка списать в расход надо было. Грабить — это дело в блокаду было обычное, грабили и те, кто финки отродясь в руках не держал. Нужда заставила. Но Ворон людей резал. Резал как скотину полумертвых голодных людей. За это и по воровским законам нож в грызло, по военному времени — расстрел на месте. Но Ворон вывернулся, ушел.
Сегодня все, добегался.
У парадной дежурил газик. Ланган кивнул молодому оперуполномоченному и встал рядом, поглядывая на выбитые окна.
— Ну, что, Лысухин, каковы твои наблюдения?
— Я сначала, когда ехали, подумал, что порешили свои, но потом посмотрел и замялся. Дико все это.
— Что именно?
— Ворона пытали. Крови на всю квартиру — жуть.
— Ну, жуть или не жуть, это мы поглядим. Никого здесь не приметил? Может, крутился кто?
— Никого. Люди на работу утром шли, машины, конечно, тоже проезжали, но тут оцеплено, поэтому разворачивались.
— Много машин было?
— Две полуторки. Одну мы остановили, чтобы трупы довезти. Водитель вон на лавочке курит.
Но к водителю Ланган не пошел, спросил:
— Номер второй полуторки ты запомнил?
— Нет, не приглядывался.
— Эх ты, голова курья! Ладно, не тушуйся. Пойду обстановку разведаю. Ты теперь в оба гляди, Лысухин.
— Есть, товарищ майор.
Дверь квартиры охраняли двое, Андрей Януарьевич для порядка сунул им под нос ксиву и прошел в квартиру.
В нос ударило как в хорошем морге в плохом смысле этого слова. И картина была далеко не для слабонервных.
Первый, паренек лет шестнадцати, тихонько прикорнул на стуле. Шея неестественно вывернута вбок, но ему повезло — смерть мгновенная.
Остальным повезло меньше. Ланган замер на пороге комнаты, мгновенно оценил обстановку.
Сидящий у стола был застрелен первым. Пуля пробила череп навылет и, судя по брызгам крови и дырке на обоях, застряла в стене.
Андрей Януарьевич повернулся. У окна на тахте еще один труп. Он подошел, глянул в мертвые глаза бандита — пуля угодила в сердце.
Майор развернулся лицом к прихожей. Налево от окна в коридорчике стоял участковый, курил.
— Александра Дмитриевна заканчивает работу, — протянул старший лейтенант безучастно.
— Андрей Януарьевич, расследую это дело, — Ланган протянул ему руку. — Да, знатная у вас бойня.
— Это вы еще вишенки на торте не видели. Вы проходите, — женщина выглянула из-за створки двери. — Только осторожно, здесь еще двое. Не споткнитесь.
Предостережение было своевременное, потому что в коридорчике растянулся совсем пацан с мокрым от крови чубчиком.
Эксперт-криминалист, она же судмедэксперт по совместительству (сказывалась нехватка кадров), поправила перчатки и кивнула на стул. Ланган присвистнул.
На стуле сидел Ворон. От грудины до паха зияла рана, вор сидел выпотрошенным самым натуральным образом. Но внимание привлекли не внутренности, а багровые дыры вместо глаз. И на лице что-то странное.
— Сначала пытали, потом разрезали и умирать живого бросили, — пояснила Александра Дмитриевна, и Андрей Януарьевич пригляделся. На лице была тряпка, кляп, чтобы Ворон не орал, но она пропиталась кровью, и от этого вид был жутким.
В углу лежал высокий юноша с развороченным пулей горлом. Племянник Ворона.
— Значит, воровская власть над Калининским кончилась, — высказал мысль вслух Андрей Януарьевич. — Время смерти?
— По предварительным данным в прихожей, двое в той комнате, здесь в коридоре — семь-восемь часов назад, этот, — Александра Дмитриевна показала на угол, — шесть-пять.
— А Ворон?
— Два часа назад. Когда мы сюда приехали, он еще был жив.
— Да ну? — поразился Ланган. — Необычайно живуч. Но не в таком состоянии он, чтобы разговаривать. Поэтому толку от него все равно не было бы. Вы нашли гильзы?
— Нет, гильз нет. Выстрелов было произведено семь.
— Семь?
— Две в ноге и запястье Ефименко Павла Панкратьевича. Одна в сердце у того, что в углу.
Ланган еще раз посмотрел на Ворона и на стол, где лежал наган:
— Значит, стреляли не на убой, а чтобы за пистолетом не потянулся. Убийц, предполагаю, было двое. Планировка квартиры такая, что одному можно справиться с двумя, максимум, с тремя. Полагаю, что сначала сломали пареньку шею, толкнули на стул, потом сразу прострелили череп сидящему и добили здоровяка у окна. Потом выстрел в коридор. Но нужно еще дойти до комнаты, стрельнуть племянника Ворона и самому Ворону сделать дырки в руке-ноге. Одному никак. Следовательно, один застрелил двоих, обеспечил прикрытие, а второй добил этих. Интересно. Генерал Рассохин сказал, что трупов десять. Я насчитал только пять. Где остальные?
— В соседнем дворе. Там другой криминалист работает.
— Спасибо. К ним я сейчас загляну, — Ланган улыбнулся. — Старший лейтенант, — позвал в коридор, — что-нибудь они ценное взяли?
— Мы здесь не нашли ничего.
Андрей Януарьевич внимательным, ощупывающим взглядом оглядел участкового.
— Докладывайте обстановку.
— Утром соседка Яманская, Татьяна Васильевна, двадцатого года рождения, квартира сорок семь, поднималась по лестнице. Из сорок шестой квартиры выскочил молодой человек и побежал вниз, едва не сбив ее с ног.
— Как он выглядел?
— Худой, небольшого роста, на виске шрам. Его труп во дворе нашли.
— Понятно. Яманская слышала выстрелы ночью?
— Нет. Она была в ночной смене на заводе.
— Проверьте насчет завода. Она у себя?
— Должна быть.
— Другие соседи выстрелы слышали?
— А здесь нет почти никого. Многие умерли в этом доме в блокаду.
— Кто вызвал милицию?
— Дворник. Потом мы пошли в подъезд, чтобы взять понятых, но дверь квартиры была распахнута. Мы туда заглянули, и вот…
Ланган вышел на лестничную площадку и нажал на звонок сорок седьмой квартиры. Он не работал, поэтому пришлось стучать кулаком.
Дверь открыла девушка с заплаканным лицом, и Андрей Януарьевич сразу просунул сапог, не давая ей захлопнуть дверь.
— Рекомендую вам признаться во всем по-хорошему, — спокойно предупредил он ее. — И то, что вы марухой Ворона были, и что вещи его прятали.