Вам предписывают находиться подле нужного места сообразно обстоятельствам и здравому смыслу. Начисто отсиживая себе задницу - сиречь, ягодицы, - вы коротаете столько времени, сколько считаете нужным, а потом отправляетесь подальше - подыскивать профессиональным дарованиям иное употребление.
С умными людьми да при достаточной удаче успеха таким путем добиваешься неизмеримо чаще.
Я распахнул дверь, поборол природную застенчивость и церемониальным маршем двинулся к столу, надеясь, что в столь собачью погоду никто не обратит особого внимания на каплющую с меня влагу. Под пальто и шляпой все пропиталось ею до нитки. А даже самый сильный дождь не способен промочить одетого по-осеннему субъекта насквозь.
- Простите, - замялся я, когда странная парочка возвела взоры, - простите, я недавно ужинал за вот этим столом, помните? Вы еще любезно помогли разобраться в меню.
- Да?
Ответила девушка.
- Я, кажется, потерял книгу, - продолжил я, тщательно подбирая каждое слово. - И подумал, что обронил ее где-то здесь.
- Книгу? Но какую?
- Путеводитель. Очень ценный, можно сказать, незаменимый. Шагу без него ступить не сумею.
- А! Боюсь, мы не видели... Я, во всяком случае. Спросим официантку, Хэнк?
- Безусловно.
Прист окликнул женщину в белом переднике и чепце; обратился к ней на быстром норвежском. Посмотрел на меня, покачал головой:
- Нет, милостивый государь, говорят, вы не забывали никакой книги.
- Тьфу, дьявольщина! - промолвил я с чувством. - Спасибо. До свидания. Извините.
- Не за что, сударь, не за что!
Я спустился по лестнице, извлек сверток, припрятанный под пальто. Обогнул угол дома и принялся ждать, время от времени сотрясаемый мелкой и достаточно противной дрожью.
Холод, впрочем, не играл роли. Нам, закаленным профессионалам, самозабвенно повинующимся высочайшему долгу; неуязвимым, благодаря подготовке и закалке, любые трудности нипочем...
Так полагает начальство. И, увы, полагает совершенно искренне.
Роль играло совсем другое. Здесь, в древнем ганзейском закоулке, было достаточно темно, а дождь припустил с удвоенной силой. И это окажется весьма полезно - если отставной флотский герой (Шкипер! О, боги бессмертные![4]) соизволит поднять геройскую, просоленную несчетными штормами, плававшую под всеми долготами и широтами задницу со стула. И выйти наружу, покуда я не окоченею полностью...
Они спускались по лестнице. Прист помог девушке натянуть пальто - серое, длинное, достигавшее щиколоток. Столь же серыми, кстати, были ее джемпер и брюки. Оба задержались у выхода, принялись озираться.
- Сюда! - негромко позвал я.
На Присте, видимо не желавшем казаться менее изысканным, чем его спутница, красовалось твидовое кепи, весьма соответствовавшее костюму. Конгрессмен, похоже, изрядно резвился, подбирая реквизит и облачение для игры в англичанина. "Милостивый государь"... Но старик честно дожидался пароходного гудка, сидя в ресторане, там, где я мог обнаружить его при острой необходимости. Да и новичком был не слишком зеленым. Не закаленный агент, конечно, - и все же капитан первого ранга, в боях бывавший, порох нюхавший...
И здесь, в Бергене, уже успевший кое-что разнюхать - судя по быстрому, почти неуловимому жесту левой руки. Соглядатай на углу кивнул головой, пересек улицу, сделал такой же знак топтавшемуся поблизости напарнику. Незнакомцы сошлись вместе, направились прочь, растворились в ночи.
Любопытно, подумал я мельком, как умудрился наш облезлый морской волк заручиться помощью горожан? Парни выглядели откровенными скандинавами; но капитан владел языком чересчур уж бойко. Я - потомок шведских эмигрантов; и у Приста в этих краях, пожалуй, оставались родственники. Ничего невероятного.
Разливаться соловьями да время тратить на светские любезности было недосуг - пароходу вскоре надлежало отчаливать. Вдобавок, дождь полил как из ведра. И все же, за вычетом краткой предшествовавшей встрече, мы с Пристом не видались уже два года. Полагалось возобновить отношения. Либо установить новые.
- Тоже прямиком из Флориды, капитан? - осведомился я. - Примите искренние соболезнования, сэр. Я знаю о несчастье с миссис Прист.
Покойной девице, возможно, и удавалось безнаказанно звать Приста Шкипером; я сам однажды водил с ним достаточно близкое знакомство и неделю-две обращался к моряку запросто: Хэнк. Но с людьми, которые встарь имели впечатляющий воинский чин, лучше держать ухо востро. Былая привычка повелевать сплошь и рядом проявляется ни с того ни с сего, точно перемежающаяся лихорадка. С Хэнком предстояло работать. И настраивать его на враждебный лад первой же фразой было не слишком разумно.
Повторять уже совершенную ошибку - тоже. Прояви я меньше нахальства, поприветствуй девицу Барт чуток учтивее - она, быть может, не ринулась бы пудрить нос и не отправилась к праотцам.
- Не надо соболезновать, - коротко проронил Прист. На мгновение почудилось, я весьма кстати ввернул словечко "сэр". Но бывший конгрессмен расплылся в улыбке, обнаружив ярко-белые зубы (вероятно, вставные) и пустив моряцкие морщины у глаз "гусиными лапками": - И незачем старых приятелей умасливать понапрасну, сынок... Я ведь понимаю, что ты на самом деле думаешь о любителе, ввязавшемся в такую игру. Примерно то же, что думал я о сухопутных швабрах, ступавших по корабельным палубам.