Выбрать главу

     Он решает продолжить рассказ, не обращая внимание, на застывшее лицо внучки, в котором можно прочесть всё что угодно, кроме желания слушать дальше. Теперь он говорит будто сам с собой, откинувшись на спинку кресла и пуская дым в потолок. Он такой же неугомонный, как и внучка и теперь уже его самого не остановить. Он полностью погрузился в то мрачное время.

     ***

     - Мы начали работать по этому делу. Словно спущенные с поводка охотничьи псы, мы ринулись в погоню за волком. Но хищник оказался резвым и очень скоро пропал в чаще леса. Нам нужно было найти след, уловить запах, по которому можно найти зверя. Но следов почти не было. Это в детективах всё романтично и просто. На месте преступления всегда оказывается веская улика, тут же появляется нужный свидетель, который выдаёт сыщику информацию, а уж тот, пользуясь дедукцией и логикой, быстро разматывает клубок преступления. В жизни оказалось всё не так романтично. Никаких более-менее значимых улик на месте преступления обнаружено не было. Единственной уликой было орудие преступления, которое плавало в луже крови, рядом с обезглавленным телом. Это была струна. Обыкновенная струна от музыкального инструмента.

      Свидетелей, которые видели преступление, или хотя бы что-то слышали, тоже не нашли. Нам абсолютно не за что было зацепиться. Единственные логические выводы, которые мы могли тогда сделать гласили, что преступник, возможно, жил в этом районе, что возможно он знал жертву, что возможно он был мужчиной и возможно убийство было преднамеренным. Все эти предположения можно было опровергнуть и в обратную сторону. Преступник запросто мог приехать из другого района, жертва могла быть случайной, а убийство непреднамеренным, несмотря на хитрое орудие, которым оно было исполнено. Все наши догадки были словно тычки пальцем в небо. Это походит на то, как нерадивый ученик наугад указывает пальцем в один из предложенных учителем ответов, или когда доктор говорит жалующемуся на головную боль пациенту, что у того либо грипп, либо воспаление седалищного нерва.

     Информации критически не хватало, и вся наша скатывающаяся в рутину работа, сводилась к бесконечным допросам свидетелей второго, и третьего плана. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена.

     И вот, когда мы уже было, совсем отчаялись, случилось второе убийство. Это нас здорово воодушевило. Было две причины радоваться. Во-первых теперь шанс наткнуться на какие-нибудь улики и совпадения удваивался, а во вторых мы понимали, что если второе подобное убийство совершено с таким маленьким интервалом, то нужно ждать третьего. Итак, мы ковырялись со вторым трупом, параллельно ожидая, когда появится третий.

     - Это неправильно! - не унимается быстро отошедшая от шока внучка. В её огромных зрачках появилась некоторая враждебность. - Полицейский не должен радоваться новым смертям. Он не должен сидеть и ждать очередного убийства, как какого-то подарка.

     - Понимаешь, внучка, делать что-то неправильно значит идти против правил, нарушать какой-то закон. Но нет такого закона, который запрещает полицейскому занимать выжидательную позицию, тем более, что скорость его работы никак не регламентирована. Закон нарушают убийцы и воры, а полицейские обязаны их ловить. В какой срок они должны это сделать, законом не установлено, более того, закон не карает их, даже если они не смогли поймать преступника. В этих случаях наказывают только больших начальников, нам же в любом случае ничего не грозило. Но это не значит, что мы не старались, не мечтали изловить убийцу. Не забывай, что каждым человеком, который считает себя профессионалом, руководит чувство собственной значимости.

     Почему мы ждали очередного убийства? Понимаешь, первое серийное убийство (а мы уже не сомневались, что в городе завёлся серийный маньяк) это как кусочек пазла, часть какого- то рисунка. По маленькому кусочку очень сложно понять, какой это рисунок. Каждое новое убийство - дополнительный кусочек пазла. Картинка с каждым разом становится полнее и есть шанс собрать такую её часть, по которой можно понять, о чём эта композиция.

     Второе убийство и последовавшее за ним третье были совершены тем же способом, что и первое. Жертвам отрезали головы. Одного обнаружили на обочине перед въездом в город. Это был мотоциклист. Он лежал в обагрённой кровью траве, рядом с перевёрнутым мотоциклом. Отрезанная голова лежала прямо на дороге и мимо неё спокойно проносились машины. Одетая в шлем, она походила на обыкновенный футбольный мяч. Рядом с местом происшествия мы нашли обрывок шёлковой нити, которая была привязана к стволу дерева. На первый взгляд казалось, что эта находка не имеет отношения к преступлению, но мне эта нитка очень не понравилась. У меня появилась кое-какая догадка и чтобы её проверить, я перешёл на другую сторону дороги и стал осматривать деревья, которые находились напротив того, к которому была привязана нить. И да…я обнаружил точно такой же обрывок нити, привязанный к стволу берёзы. Было очевидно, что нить была протянута через дорогу. Высота, на которой она была привязана, находилась как раз где-то на уровне головы мотоциклиста. Я тут же поспешил поделиться своим открытием с коллегами.

      Это был прекрасный день. - Дед улыбается, мечтательно закатив глаза в потолок. - В этот день в первый раз меня посетила муза сыщика. В первый раз я смог самолично найти улику, и предположить, как она была использована. Но это было чуть позже. Сначала меня буквально подняли на смех, когда я сказал о нити.

     «Ты что, думаешь, что шёлковой нитью можно отрезать человеку голову?». - Глумился надо мной начальник группы, он же следователь по фамилии Рымин. Это был неприятный человек, которому доставляло удовольствие подначивать своих молодых коллег. «Пока ты прогуливался - продолжал он смеяться, - мы обнаружили орудие убийства. Как ты думаешь, что это было?».

     «Струна! - мгновенно ответил я, чувствуя, что меня постигает озарение. - Товарищ капитан, экспертом установлено, что нападение произошло, когда мотоциклист был на дороге, об этом говорят следы крови на асфальте. Мотоцикл был заведён и уже обезглавленный мотоциклист в последний раз надавил на газ и улетел в кювет, в то время, как его голова осталась лежать на дороге.».

     «Ну и что?» - ответил Рымин, продолжая ухмыляться, выпятив свою противную нижнюю губу.