Удар был такой силы, что новые, недавно вставленные доски, затрещали. Через секунду из под руки Аззаса выскочив наконечник копья и поразив нападающего в шею. Грия шла за своим хозяином след в след, словно тень, и пронзила врага с поистине звериной гибкостью.
Тру еще не успел упасть как второй храмовник попытался достать верткую парочку размашистым ударом. Как по давно отработанному цирковому номеру Аззас и Грия пригнулись, пропуская удар поверх голов, и кувырками ушли в разные стороны.
Храмовнику пришлось отступить, чтобы не быть окруженным, но он потерял на этом секунду. Секунду, которой хватило зверолюдке чтобы, используя преимущество в длине своего копья, нанести колотую рану в бедро своего врага.
Вскрик боли был прерван в тот же миг, как оббитый метал край щита Аззаса соприкоснулся с лицом храмовника. Израненный боец упал на пол выплевывая свои зубы.
Альвита должна отдать должное жрецу, он не струсил и не пытался бежать, а просился на Аззаса, размахивая своим посохом. Правда размахивал он им так неумело, что наверное любой из стоящих тут мужиков смог бы скрутить его голыми руками. Что принципе и произошло.
К счастью, а может и нет, но Аззас не стал убивать священника. Когда тот валялся на земле с парой сломанных ребер (по крайней мере так показалось Альвите) он просто прорычал что-то своей рабыне и направился во внутренне помещения церквушки.
Несколько мужиков, включая того бородача, побежали за ним, да и Альвита постаралась не отставать, напоследок только попросив Зимса присмотреть за всем этим. В дальней части храма, которую священник использовал как место жительства, она вошла в тот момент как Аззас уже переворачивал кровать. Под ней виднелся люк вниз.
- Я не помню чтобы он тут был при старом священнике.
- Да тихо ты.
- Сам тихо ты.
Мужики явно были возбуждены и встревожены, но как-то мешать никто не пытался. Аззас первым нырнул в подвал, или что там, за ним бросились и остальные. Альвите повезло оказаться одной из первых, но теперь она сомневаться хочет ли она спускаться сюда вообще.
В подвале было темно, но света с люка хватало чтобы рассмотреть все что нужно. В бедно обставленной комнате выделялось только две вещи: роскошная, по местным меркам, кровать и железная клетка, на дне которой лежала исхудавшая и избитая девчонка.
- Марья!!
Вперед бросился один из мужиков, тот с кем Аззас заговорил первым. Вслед за ним к клетке бросилось еще пара мужиков. Кто-то пытался вскрыть замок, кто-то кричал наверх чтобы позвали знахарку, кто-то просто шокировано стоял и пытался прийти в себя.
Девчонку удалось вытащить только после того как кто-то додумался просто сломать замок при помощи топора. Изнеможенная девчонка попыталась подняться на локтях, но сил у нее явно не хватало. Но не смотря на это она все же попыталась заговорить. В этот момент можно было заметь что у нее нахватало, как минимум, трети зубов.
- К-кто?
- Все в порядке, доченька, мы заберем тебя домой. Старуха Нагайна тебя подлечит. Кто ни будь послал за ней?! Где она там?!
- Н-нет... кто пришел?
Пара мужиков кивнули на стоящего в углу комнаты Аззаса. Тому, кажется, вообще дела до всего этого не было и он просто стоял, облокотившись на стену.
- Я пришел потому что мне так сказал Дрыг. Ты же сама просила его об этом.
- Я... я молилась Альбитрису, но... он не ответил. Я стала молит-ться богине-матери Залаи... но и о-он осталась глуха... к моим молитвам. Тогда... я стала молиться всем... всем богам которых... знала или слышала... и выходит что ответил...
- Да, ответил Дрыг. И цену его ты знаешь. Когда наступит твоя восемнадцатая зима он ты уйдешь чтобы служить ему.
На секунду в подвале повисла мертвая тишина. Которую пронзило лишь короткое «Да». Потом уже ее вынесли наверх, где появилась та самая знахарка, а отец и другие родственники девчонки накинулись на Аззаса с требованиями и просьбами.
- Это решать не мне. Она попросила и Дрыг ответил. Я всего лишь озвучил его цену. Даже если вы меня тут убьете это ничего не изменит.
Ответ был дан и менять его он не собирался. Альвита поднялась наверх чтобы помочь знахарке (основы медицины она то знала) и чтобы не смотреть как безутешный отец в слезах молит Аззаса о милости.
* * *
Черт, как же трещит голова. Мысли были перемешаны и я не мог отличить свои от чужих. А чужих тут было предостаточно. Воспоминание, мысли и эмоции четырнадцатилетней Марьи просто вгрызлись в мою мозговую кору. Будто у меня раздвоения личности, хотя, откуда мне знать что чувствуют те кто страдает такой херней?
Более или менее я смог себя осознать когда мы добрались до деревушки, Парсявичка ее названия, хотя знать его не должен, как и знать всех местных жителей в лицо и поименно. Но это не так страшно, лишние знание о местности и законах данной страны мне не помешают.