Луна также поняла, о чём подумал её муж, даже с совершенно другим складом ума, ведь девушка пришла в этот мир из более продвинутого времени.
В отличие от всех людей, Виктор всегда мыслил именно как технарь, так как он старался улучшить этот новый мир и давно искал что-то, что заменит компьютер, а прямо перед ним находился такой.
Однако сюрпризы для него не закончились, потому Древо продолжил объяснять, как устроено это пространство.
— Вы также повышаете наши возможности, и любой, кто сюда попадает, может приобщиться к этому.
Лолейн неожиданно для себя сделал то, о чём даже не думал: проявил инициативу.
Он не знал, как это произошло и почему вообще заговорил об этом, ведь его никто не спрашивал, но почему-то ему понравилось это.
Понравилось? Да, он ощутил сразу множество эмоций, которых никогда не испытывал. Существа перед ним в одно мгновение смогли повлиять на него и даже немного изменить отношение к происходящему вокруг.
За миллиарды лет он не общался ни с кем, кроме своей матери, эльфов и других деревьев, однако прямо сейчас всё изменилось.
Глава 301
Выходной в Балтес
Виктор проснулся в своём дворце от кошмара, в котором он тонул в море. Однако, открыв глаза и видя потолок своей спальни, чувство того, что ему тяжело дышать, не покидало его.
Опустив глаза, лорд нашёл Рагнара, который, свернувшись калачиком, спал на его груди, а на ногах лежит крылатый лев, выросший до размеров лабрадора.
Справа, прижавшись к нему, спала Фрейя, как и их сын, свернувшись калачиком и укрываясь своим пушистым хвостом.
«Они хотят моей смерти, по всей видимости». Ухмыльнувшись, подумал он.
Решив подняться с кровати, Виктор только шевельнулся, как Рагнар и лев сразу подняли головы и посмотрели на него.
«Вы действительно подходите друг другу». Продолжая улыбаться, подумал лорд и, поднеся указательный палец к губам, призвал их к тишине, чтобы не разбудить свою жену.
Троица, глядя на девушку, начала по очереди красться из кровати, стараясь не издавать шума, и вскоре у них это получилось.
Отец с сыном, одетые лишь в брюки, по ощущениям напоминавшие хлопок, на цыпочках добрались до двери и выскользнули за неё в коридор.
Оглядевшись по сторонам, Виктор кивнул сыну и, взяв под руку, направился с ним в сторону столовой, преследуемый питомцем сына.
Сегодня был день, который лорд объявил выходным, и если для вотчины это была возможность провести его в городе или на прогулке, то для семьи виконта — это возможность отказаться от всех правил и условностей.
В этот день во дворце из слуг оставались лишь фрейлины женщин, а также несколько горничных. Даже дворецкому запрещалось оставаться во дворце, так как жёны лорда могли ходить в одежде, не предназначенной для мужских глаз.
Дворец хоть и стал резиденцией императора, и из всех достроенных корпусов большую часть занимал Леорик и его свита, однако южное крыло оставалось за семьёй Балтес, как за хозяевами территории.
Виктору это очень не нравилось, ведь, по сути, эта часть здания предназначалась гостям, и ему пришлось уступить свою спальню императору, но за неимением лучшего решения в строящемся городе пришлось пойти на это.
Идя с сыном по лестнице на первый этаж, он подхватил его на руки, чтобы побыстрее добраться до столовой.
Оказавшись в помещении, где уже частично был накрыт стол, не умывшись и вообще проигнорировав все правила, лорд сел во главе стола, задрав одну ногу на стул, как гопник, а на вторую усадив Рагнара, начал перетаскивать блюда поближе к сыну.
В этот момент из-за его спины в комнату вошла горничная со столовыми приборами и, увидев полуголого господина, раскрасневшись, опустила голову и, стараясь не смотреть на него, начала расставлять тарелки на месте, где будут сидеть жёны Виктора.
Лорд вообще не обращал на это внимания. Ему давно осточертело, что в собственном доме нельзя в любое время дойти до кухни, чтобы сделать себе бутерброд и в темноте «схомячить» его.
Приходилось звать слуг, а они готовили долго из-за желания всё сделать правильно, тогда как хотелось быстро перекусить и завалиться спать.
Спуститься самому в кухню было равносильно убийству дворецкого, потому что одна такая попытка чуть не довела до дуэли с Джином, который грудью встал в проходе, лишь бы не позволить такому случиться.
Теперь же был выходной от всего, и Виктору было плевать, кто и что может о нём сказать.