Для него душа — это что-то вымышленное и абстрактное. Он даже своё переселение в этот мир объяснял с научной точки зрения, во всяком случае, так, как видел это сам.
Его энергия, или, вернее, информация его тела, сразу после смерти попала в этот мир и была помещена вместо энергии Виктора. То есть он просто занял пустую оболочку и отказывался называть это переселением душ.
Немного подумав над словами богини, лорд открыл рот и хотел задать вопрос, когда в его голове возникла невероятная идея, словно молния, озарившая его.
— Срочно отправь меня обратно! — громко приказал он.
Теперь настало время удивляться Ирис, которая странно посмотрела на него.
— Ты что-то понял? — спросила она.
Виктор замотал головой и попытался поторопить её.
— Не знаю, я должен вернуться и кое-что проверить!
Богиня не стала тянуть и выбросила его из своего пространства.
Виктор, оказавшись в карете, вскочил с места под ошарашенным взглядом Алисы и, дёрнув ручку, открыл дверцу и выпрыгнул наружу.
Уже был вечер, и благодаря тучам темнело ещё быстрее, чем обычно, однако лорд мог бы узнать место, в котором находится, из тысячи похожих.
Тут повсюду были завалены старые деревья, словно взорвалась бомба, а также впереди можно было видеть воронку пять метров глубиной и около двадцати в радиусе.
Это было место гибели отца Виктора, где тот, пожертвовав жизнью, постарался защитить своих сыновей.
Лорд озирался по сторонам, пока его рыцари суетливо пытались накрыть господина своими плащами, так как он стоял в одном мундире из лёгкой ткани.
Отмахнувшись от них, Виктор побежал в сторону леса и вскоре остановился прямо на его границе.
Судорожно распространив ауру, он старался ощутить хоть что-то, чтобы подтвердить свои догадки.
Его сердце колотилось как сумасшедшее, и ему даже было неясно, почему.
Александр не являлся его родным отцом, и они не были знакомы так долго, чтобы он мог прикипеть к нему, но почему-то надежда на его возвращение взволновала сердце Виктора, и мысли путались в голове от волнения.
Внезапно аура нащупала вдалеке что-то живое, но лорд быстро понял, что это, скорее всего, кто-то из шпионов.
Разозлившись, он усилил свой голос магией, пронизал его гневом и распространил повсюду на десятки километров вокруг.
— Прочь! — сразу после этих слов он ощутил удаляющуюся энергию шпиона.
Поняв, что ему никто больше не помешает, Виктор обернулся к солдатам, которые в ужасе смотрели на него.
Ярость, вложенная в слова господина, напугала их до седых волос, и, если бы не развитие рыцарей, легко могла травмировать и даже убить.
Понимая, что сделал, герцог тут же призвал дневник и произнёс заклинание «Покаяние», которое сразу успокоило его рыцарей, и они даже не понимали, чего испугались, ведь это был их господин.
Однако дневник кое о чём напомнил герцогу, а именно, что он является паладином.
Раз он не может почувствовать Александра как рыцарь, надо было действовать как паладин.
Призвав броню, он вновь постарался распространить ауру, но в этот момент в его голове прозвучал шёпот Ирис.
— Не броня делает тебя паладином, а руны на твоих костях. Обратись к ним, если ищешь своей истинной силы, — прошептала она.
Виктор давно боролся с рунами и всегда считал их лишь помехой, так как любая несправедливость этого мира доставляла ему жуткую боль.
Хотя, борясь с ними каждую минуту и каждую секунду, он привык терпеть, это не значило, что боль пропала. Она всегда была такой же острой, как и в первый раз, просто ментально лорд окреп настолько, что игнорировал её.
Отозвав часть брони на руках, он старался увидеть надписи на костях сквозь кожу и мышцы.
Даже притом, что ему это не удавалось, однако шёпот вновь послышался и был очень близко от него.
«Ты стал таким взрослым».
«Ты словно солнце, рассеиваешь тьму».
Шёпот становился всё ближе, и Виктор, материализовав кристалл, похожий на тот, в котором была заперта энергия демона, протянул его в ту сторону, откуда исходил шёпот.
В этот момент вновь заговорила Ирис.
— Демон — это энергия, поэтому ты смог поместить его в кристалл, но потерянная душа — всего лишь сознание, и с ней не получится так же.
У Виктора сдавило грудь от тоски, а по правой щеке побежала обжигающая слеза. Отчаяние и тоска нахлынули на него, отчего сознание путалось и хотелось кричать от боли.
Вот она, надежда, только руку протяни, и человек, настолько дорогой и настолько недооценённый, может вновь вернуться к жизни. Однако вселенная снова не хотела дать ему насладиться победой.
Только теперь Виктор понял, насколько ему был дорог человек, который проявил к нему отцовские чувства, которых ему никто не дал на Земле и лишили в этом мире.