Рыцари без конца заносили сундуки, и это также было маленькой хитростью Луны, распорядившейся выплатить весь выигрыш в монетах номиналом одной золотой, чтобы все могли видеть, как королева уносит золото.
Король ещё не был в курсе того, как провела свой вечер его супруга, и теперь беспокоился, не приняла ли она от кого-то такой дорогой подарок, так как это означало бы, что это плата за услугу, причём очень серьёзную.
Не посоветовавшись со своими вассалами и советниками, монарх никогда не взял бы ни одной монеты от аристократов, чтобы не спровоцировать кривотолки о нём, ведь ему приходилось быть очень осторожным и не испортить отношения с разными аристократами.
Лорелея, дождавшись, когда внесут хотя бы половину сундуков, наконец громко сообщила всем присутствующим.
— Я выиграла!
Клойд не мог понять, что имеется в виду и кого его жена победила.
На лимейском языке слово «выиграть» и «победить» звучало одинаково, и лишь в зависимости от контекста можно было понять, о чём речь.
В данном случае это звучало так, словно она разгромила чьё-то войско, а эти деньги — её награда.
Клойд, оглядевшись на удивлённые лица вассалов, которые уже начали шептаться между собой, обратился к жене.
— Кого ты победила?
Женщина подбежала к мужу и на глазах у всех, обняв, впилась в его губы, после чего, заливаясь смехом, прокричала во всеуслышание.
— Я всё это выиграла в казино! — сразу после этих слов она рухнула на грудь мужа и отключилась.
Король, подхватив свою супругу, обернулся к вассалам с ней на руках и сурово посмотрел в лица присутствующих, давая понять, что никто не должен знать, что Лорелея была настолько пьяна, что потеряла сознание.
Вассалы лишь поклонились, подчиняясь своему монарху, и отступили на шаг назад, как от льва, готового съесть их.
Они молча ждали в поклоне, пока Клойд вместе с фрейлинами и горничными королевы не покинул тронный зал, и только после того, как двери за ним закрылись, ринулись к сундукам, чтобы увидеть эту астрономическую сумму, которую из присутствующих за всю свою жизнь видели единицы.
Тем временем король нёс жену в покои, выслушивая её пьяное бормотание о том, как она его любит и что хочет родить ему наследника, такого же сильного, как отец.
Клойд с ухмылкой на лице разглядывал супругу и вскоре, войдя в покои, уложил её на кровать.
Когда он хотел уже оставить её служанкам, которые переоденут свою госпожу, она схватила мужа за руку и, притянув к себе, пробормотала довольно странные для королевы слова.
— Я планирую… открыть на эти деньги театр в Альтере и… — она, перевернувшись на бок спиной к мужу, почти засыпая, добавила: — красивый приют для деток…
Король аккуратно вытащил свою руку из-под неё.
Поднявшись, с серьёзным лицом он посмотрел на жену.
Клойд планировал, что Лорелея сможет перетянуть на свою сторону одну из жён Виктора, тем самым продвигая интересы короны в делах герцога, однако, судя по её словам, было несложно догадаться, что всё вышло с точностью до наоборот.
Каким-то неведомым для монарха образом его прозорливая жена, которая порой даже ему давала дельные советы, попала под влияние Луны, тем самым руша его планы.
В его голове крутились дикие мысли.
«Да что такое с этим герцогом? Боги сделали его своим избранником? Чтобы я ни делал, он всегда обходит меня!».
Ему было странно, что у него не выходило обыграть Виктора. Какие бы интриги ни плёл король, они рушились уже в самом начале, а там, где казалось, что герцог в его руках, тот выскальзывал, словно скользкая рыба, при этом ещё и нанося ущерб королевскому авторитету и всему двору в целом.
Сжав кулаки, Клойд пошёл на выход, желая заставить своих вассалов добиться хоть каких-то результатов.
Больше нельзя было терпеть бесконечные унижения от Виктора, пора было нанести ему хоть какой-то удар, чтобы сбить с него спесь.
Спустя почти месяц после того отправления из Балтес, конвой Виктора приближался к маленькой деревушке на берегу реки, разделяющей Лантарис и Корстад.
Здесь были построены около двух десятков простых домиков из явно привезённой с собой древесины, так как вокруг не росло ни деревца, а через весь населённый пункт проходила одна дорога, соединявшая дома и упиравшаяся в небольшую пристань, где были пришвартованы около двадцати кораблей.
Хотя, учитывая отсутствие парусов, они больше напоминали баржи и по своим судоходным свойствам не сильно от них отличались, но всё же в данный момент являлись лучшим решением для герцога.