— Вы еще передумаете.
— Послушай меня, девочка. Я никогда не передумаю по поводу того, о чем ты меня просишь. Все прошедшие девять лет я твердо придерживался своего решения. Одиночество имеет свои преимущества, ты понимаешь меня? Я занимаюсь только тем, чем хочу, а все, что мне нужно — это горы, одиночество и покой. И никаких назойливых и осложняющих жизнь девчонок вокруг. Ты слишком много говоришь. Внизу, в деревне, найдется кто-нибудь, кто позаботится о тебе, найдет для тебя мужа и крышу над головой.
— Нет.
— Дорога в деревню пересекает границу Империи. Если я пойду с тобой в деревню, то я нарушу свое теперешнее положение изгнанника. Но я могу спуститься к подножию горы. И провожу тебя туда.
— Нет.
— Это все, что я могу сделать для тебя. Забудь о Гите. Забудь о Хуа. Ты в безопасности. Гите не достать тебя, и тебе лучше остаться именно здесь.
— Все, чего я хочу, это учиться у вас. И больше ничего. После этого вам не потребуется беспокоиться о том, чтобы пристроить меня где-то. Я смогу отправиться куда угодно, и никто не сможет задержать меня.
— Дурочка, — сказал он.
И при этом, разглядывая девушку в мягком свете сумерек, подумал, что, если бы не шрам, то ее можно было бы назвать красивой. И еще подумал о том, что в пути ей, вероятно, пришлось испытать многое, может быть, даже значительно более страшное и болезненное, чем эта рана на щеке…
Судя по возрасту, она уже должна была быть замужем. Но она была еще очень молода для того, чтобы овдоветь. Тем не менее, все это было возможно. Кроме того, возможным также было и то, что где-то в дороге она подверглась насилию. Он не хотел выжимать из себя слезу, но чем больше он думал на эту тему, тем более вероятным ему казалось, что девушка со шрамом на лице, не местная и определенно не девственница, навряд ли найдет себе в деревне мужа, и скорее всего, ей придется провести жизнь в няньках в чьей-нибудь семье, в приживалках или быстро состариться на изнурительной и нудной работе. Он думал о беспокойстве, которое она внесла в его жизнь, и наконец, с приятным чувством собственной щедрости и жертвенности, которых он не ощущал уже многие годы, Шока вспомнил о монашеской обители в Майгане, в нескольких днях пути к северу, в центре провинции Хойши. Это был шанс сделать что-то милосердное и, может быть, заслужить благодарность и попасть на заметку небесных бухгалтеров, если только боги еще уделяют внимание таким вещам. То небольшое количество золота, которое он имел, не смогло принести ему особого блага в те далекие дни в Чиядене, и тем более оно бесполезно сейчас, но для приграничных жителей оно могло значить очень много, особенно в эти смутные времена. Если он даст девчонке приданое, достаточное для того, чтобы поместить ее в Майганскую обитель, возможно, она ответит ему благодарностью и не забудет своего благодетеля. Она замолвит в своих молитвах словечко за его здравие и за покой его отца. Таким образом, он сделает что-то и для своего отца, выполнив обязательство, которое тяготило его так долго, кое-что для себя, а девчонка без особенных перспектив получит приличную жизнь и достойную старость, много лучшую, чем она могла бы иметь в семье фермера в провинции Хуа.
Риск в его плане, конечно, был. Естественно, не следовало просить сделать это для него кого-то из деревни и доверять этому человеку золото и девушку. Он должен будет отправиться в Майган сам, и это нарушение условий его изгнания может сразу броситься в глаза. Возможно, регент не заметит этого, или, может быть, он будет в курсе всего, но поймет суть и, проявив достаточное благодушие, оставит все так, как оно есть, и не станет ворошить прошлое. Такая легко и ясно решающаяся проблема уже давно не вставала перед ним. Он ощутил тихое и уверенное великодушие, поздравил себя с разумным решением, служащим образцом поведения, и палочками указал в сторону девушки.
— Послушай, что я собираюсь сделать. Ты останешься здесь и передохнешь день-другой, а после мы с тобой отправимся в путь, пересечем горы и достигнем Майгана, расположенного в Хойши. Там есть маленькая обитель…
— Нет.
— Послушай меня, дурочка. Я дам им денег, и они примут тебя. Я могу сделать это для тебя. Ты получишь приличное приданое. Что скажешь?
— Я не хочу никаких монахинь и святош. От них я не получу ничего хорошего. Мне нужна голова Гиты. Я хочу его…