Ему очень требовался панцирь, черт возьми, но меч был единственным предметом, до которого он мог добраться без шума. Он от души надеялся, что Тайза обойдется теми же малыми средствами.
— М-м-мн, — простонала она еще раз.
В тот же миг он услышал, как кто-то осторожно приближается к ним сверху, огибая холм. Значит, самое меньшее, один сверху. И несколько человек справа.
Он услышал шаги своей цели, увидел ее движущуюся тень и взмахнул мечом, ударив бесшумно, как будто прошептал заклинание. В ответ ничего не последовало, не было даже предсмертного крика. Два предмета тихо упали на землю, один большой, другой маленький.
Движение наверху. Камень с шорохом катится вниз, серия шуршащих звуков, закончившихся захлебнувшимся человеческим воплем. Несколько теней метнулись к нему справа.
Сделав не более дюжины экономных пассов, он снял первых троих, промахнулся по четвертому, пытаясь помешать ему проскользнуть мимо, ударил пятого и услышал крик Тайзы:
— Сволочи!
Звон стали, глухой удар меча о плоть, крик человека, и все стихло. Шока повернулся и ударил сам, наперекор тому, что поднималось в нем нечто похожее на страх и превращалось теперь в полыхающую огнем ярость.
Он услышал, как кто-то кинулся на него сверху со склона холма, круто развернулся и, не завершая движения, ударил этого человека мечом, снова развернулся на тихое звяканье стали слева, свалил еще одного и бросился к бледному силуэту, метавшемуся неподалеку среди мерцающих отблесков луны на стали по всем сторонам.
— Хайяя! — выкрикнул он, привлекая внимание к себе, скользнул под чужой меч и ударил одного, и услышал с ее стороны ответный вопль, но не боли, а торжества. Радующийся кровожадный бес.
Оставшиеся несколько теней обратились в бегство.
— Трусы! — крикнула она им вслед.
Шока почувствовал, что весь дрожит, от головы до пяток — ощущение, привычное по старым временам, приходящее во время схваток, когда сердце колотится, мускулы жаждут и готовы к продолжению боя. Он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь овладеть собой.
— Бери же лук, черт возьми!
Он схватил Тайзу за локоть и толкнул к подножию скалы, туда, где было сложено их снаряжение. Сам бросился к Джиро, отвязал его и поспешно отвел вплотную к скалам, спотыкаясь по дороге о какие-то куски, которых раньше, до схватки, здесь не было.
Тайза уже выполняла то, что от нее требовалось — укрывшись под скалой, натягивала на лук тетиву.
По-прежнему в чем мать родила. Так же, как она была с ним.
— Ты ранена? — спросил он.
— Нет. А вы?
— Нет.
Он начал собирать свою одежду.
— Одевайся. Перебили нам весь сон и устроили беспорядок на стоянке. Черт их дери!
Он подумал о том, что причин дрожать все-таки было несколько. Воспоминание о недавней близости с ней, например. И мысли, что могло произойти потом.
О том, что она сделала, милосердные боги!
Он привлек ее к себе и обнял.
— Испугалась?
— Нет.
Зубы у нее стучали. Он почувствовал, что девушку тоже трясет. Поэтому он прижал ее к себе крепче, думая о том…
Думая о том, что если бы она допустила хоть одну ошибку, то была бы уже мертва.
Думая о том, что теперь он запалит всю страну и сам погонит Гиту, и всю его свору, и императора, и весь его чертов двор.
Он погладил ее по голове.
— Домой хочешь?
— В Хуа, — прошептала она