— Меня зовут Квентин, Ваша Милость. Я младший сын лорда Стоуна. Я служу Их Светлости, вдовствующей графине Беатрис. Могу ли я надеяться на несколько ваших уроков, разумеется, когда вы не будете заняты с де Клэрами?
Уильям едва не прыснул со смеху, но вовремя сдержался, чтобы не оскорбить честь юного дворянчика. В конце концов, он и сам был младшим сыном, лишенным наследства, вынужденным самому добиваться положения в обществе. Но представить, как эти лилейные руки держат огромный двуручный меч, он попросту не мог, равно как и все остальное рыцарское облачение на хрупких плечах настырного паренька.
— Так, значит, ты хотел бы обучиться мастерству мечника? Тебе что, надоело прельщать хорошеньких женщин своим ангельским лицом? Захотел украсить его парочкой шрамов или случайно лишиться какой-нибудь части тела? — язвительно заметил Уильям, увидев гневную тень в глазах цвета византийской смальты. А этот паж был с характером. — Ну, так что же, лови.
С этими словами рыцарь немного подбросил вверх массивный меч, не боевой, но тяжелый и со специально затупленным лезвием. Паж неожиданно ловко изогнулся, поймав оружие обеими руками, только чуть заметно качнувшись и просев в спине под его тяжестью. И снова с вызовом и упорством уставился на Уильяма.
— Так я могу надеяться, Ваша милость? Это не займет много времени, я буду терпеливым учеником. Для меня это очень важно. Никто не воспринимает меня всерьез, а ведь я и вправду хочу стать рыцарем, таким же сильным и смелым как вы.
Что-то в этом искреннем и восторженном взгляде не давало возможности отказать, и Уильям согласился:
— Ладно, посмотрим, на что ты годен. Ранним утром я буду около старой кузницы. Только не вздумай потом жаловаться на синяки и выбитые зубы.
Несмотря на грозное предупреждение, лицо юного пажа просияло:
— Спасибо, Ваша Милость, я буду очень стараться! Вот увидите! — прокричал он, убегая вприпрыжку, чуть ли не пританцовывая от радости.
Какая странная встреча, подумал крестоносец, глядя вслед бесстрашному мальчишке. Вряд ли он продержится хотя бы пять минут с мечом в руках, как бы ни храбрился. В любом случае, это будет забавно, усмехнулся лорд Мелбри.
Ранним утром, когда туман еще окутывал крепостные стены, юный паж ждал в указанном месте. По тому, как он растирал продрогшие руки, было заметно, что бедняга пришел сюда чуть ли не до рассвета. Уильям прихватил с собой два деревянных меча.
— Твоя госпожа тебя не хватится, юный Квентин Стоун? — спросил лорд Мелбри.
— О нет, Ваша Милость. Она без сомнения еще спит, — торопливо проговорил паж, испугавшись, что долгожданное занятие будет отменено.
— Ну, что же, начнем.
Уильям удивлялся, как быстро его новый ученик осваивал азы ближнего боя, как легко запоминал самые замысловатые комбинации. В его руках было мало силы, но природная ловкость и умение угадывать замысел противника компенсировали этот недостаток, позволяя увернутся от смертоносных ударов. Когда он возмужает, то сможет стать одним из лучших мечников графства, пока же настоящий боевой меч был ему не по силам.
Эти занятия на рассвете нравились Уильяму, он снова вспомнил то время, когда давал уроки своему маленькому сыну. Смышленый и талантливый ученик был так не похож на Роджера и Хамфри, которые, несмотря на ежедневные изматывающие тренировки, очень медленно продвигались в мастерстве. Хотя оба имели недюжинную силу, они не могли выстроить безупречную тактику и стратегию боя, постоянно получая огромные синяки и кровоточащие ссадины от меча Уильяма.
Однако крестоносца удивляла чрезмерная стеснительность пажа. Квентин всегда был в наглухо застегнутой сюркотте с капюшоном и стыдливо отворачивался всякий раз, когда Уильям снимал верхнюю куртку и рубашку, чтобы освежиться снегом после тренировки. На Востоке он привык содержать свое тело в чистоте, что совсем не практиковало большинство рыцарей. Слуги недовольно ворчали про себя, когда в очередной раз им приходилось греть и таскать воду, чтобы наполнить большую деревянную лохань в его покоях наверху. Где это видано, чтобы уважающий себя рыцарь был таким неженкой! Ведет себя как какой-нибудь сарацин: платье меняет часто, у себя в покоях жжет какое-то дьявольское зелье, от которого воздух пропитывается сладким и горьким ароматом, сам, без помощи клириков читает все бумаги и ведет учет для графа.
Очередная утренняя тренировка подходила к концу. Но сегодня ученик был слегка рассеян и чем-то опечален, пропустив несколько сильных ударов, которые заставили Уильяма прекратить занятие.
— Да что с тобой сегодня! Наверное, я зря трачу здесь время! Соберись, скоро мне нужно приступать к своим обязанностям, да и тебе нужно будет поспешить к своей госпоже. Кстати, почему я никогда не видел тебя рядом с нею?
— Возможно, ваше внимание было отдано более значительным людям, чем я, милорд, — с печалью в голосе ответил юноша. — А грущу я от того, что завтра больше не смогу прийти сюда, отец отзывает меня обратно.
Уильям почувствовал, что от этих слов ему тоже становится тоскливо, но сказал как можно более ободряюще:
— Ну, что же, значит, ты нужен ему, это совсем не плохо. Только не бросай занятия, из тебя выйдет отличный мечник.
Глаза юного Квентина наполнились слезами, которые не смогли укрыться от внимательного взгляда Уильяма. И прежде, чем тот смог еще что-то сказать, паж сорвался с места и опрометью бросился прочь.
Вепрь
Двор замка был похож на оживленный муравейник, в котором смешались нетерпеливое ржание коней, бряцание оружия, лай собак, зычные голоса сокольничих и ловчих, снаряжающих большую охоту. Граф Гилберт много времени посвящал этому благородному занятию, хотя порой оно приводило его на грань смерти. Однажды, погнавшись за молодым оленем, он упал с коня, сломав себе руку, в другой раз, вступив в схватку с огромным вепрем, едва спасся от его мощных смертоносных клыков. Этого гиганта Гилберт де Клер и вознамерился настигнуть сегодня, чтобы поквитаться с ним за тот уродливый шрам, который остался ему на память об их последней встрече. Граф был в своем лучшем расположении духа, его сыновья сидели на своих прекрасных жеребцах арабской породы, купленных за большие деньги у восточных купцов. Но Роджер и Хамфри все равно завистливо поглядывали на грациозного и стремительного Бланкарта, который гарцевал под своим хозяином, словно бурная дикая река, сдерживаемая плотиной, готовый рвануться вперед по первому же повелительному движению руки.
Уильям Мелбри ехал по правую руку от своего сюзерена, который был полностью поглощен предстоящим опасным развлечением.
— Давно хотел спросить тебя, Уильям, почему ты вернулся сюда, где у тебя ничего нет? Неужели в Святой Земле не нашлось хорошенькой женщины, которая бы нарожала тебе кучу зеленоглазых сыновей. Я слышал, Иерусалимский король благоволил тебе.