Хаотичный след — вы можете оставлять следы, наполненные хаосом. Каждый след становится ловушкой, при наступлении на которую произойдет случайное событие. Активация: [Давайте отрежем Сусанину ноги], Откат: 2 часа
Мда… Чую, потом будут проблемы, и ох какие…
Моя чуйка сработала даже раньше, чем я предполагал. Лих ждал меня около своего кабинета. Стоило мне подойти, как он отклеился от стены, и показал рукой.
— Заходи.
Я зашел, и он закрыл дверь. Внутри были только мы вчетвером — Призрак, Игла, Я и Лих. Он тяжело опустился в свое кресло.
— Задачка…
— Эм, Лих…
— Цыц. Про Призрак вижу, тем более, что мне приходят уведомления о выполнении задания. Мог не идти. Спишем это на твою исполнительность. Но вот недавняя ситуация с Харлом и Перлом… Вот это задачка.
— А… что там произошло?
Он поднял на меня удивленный взгляд.
— А ты не помнишь?
— Нет. Я помню… песню.
— Понятно. Хорошо, рассказываю. Два идиота, заручившись помощью влиятельного папаши, который уже через полчаса будет чинить безнадежно нерабочий корабль, взяли оружие стратегического типа. То есть, предназначенное для штурма баз. По голове нашего начальника арсенала я тоже постучу. Дальше эти двое выждали еще одного идиота с гребанным гаремом на привязи. Понятно, о ком я говорю?
— Ну… да.
— Хорошо. Электрическое поле как защита от стратегического оружия — подобное я видел впервые. Тут молодец. Однако выстрелы, пролетевшие мимо тебя, неплохо разлетелись по станции. Луч-то отражается от металла. Частично. В общем, у нас ещё тройка пострадавших. Их сейчас противоожоговыми средствами обмазывают. А вот дальнейшее… то, что ты поехал с катушек, ожидаемо — это подчерк Маднесс. Однако попытка убить на моей станции… В общем, не очень хорошо. Я понимаю, что ты защищался. Тем более, что тебя пытались убить три раза, а ты их — всего два. Но тут ситуацию спасет Муза! Да, Игла, я теперь тоже буду звать тебя так. Я хер знат, откуда у тебя Песнь Мира, но исполнена она вовремя. На мое счастье, песнь, прошедшая через систему фильтрации звуков, не вызывает нужного эффекта. Поэтому я наблюдал за вами через камеры. Понятно?
— Ага…
— Хорошо. Итак. На первый раз, под давлением кучи обстоятельств я вас прощаю. Но не дай бог это повторится. Понятно?
— Да.
— Физ, через 47 часов вылет к месту встречи с Кафедами. Думай, что им скажешь. Потому как рабов будешь передавать ты.
— Ап…
— Изначально я хотел пустить вперед Грома, но раз ты тут такое творишь, то Гром тебя будет сопровождать. Все, свободны.
Мы вышли из кабинета. Двери распахнулись перед нами сами собой. Недолго думая, я сразу отправился в свою комнату. Следует разобраться, что произошло в коридоре.
В комнате Игла спрыгнула с плеч и улеглась на кровати, блаженно выдохнув. Я сел за стол.
— Игла?
— ?
— Что произошло в коридоре?
— Ты был страшным. Я тебя успокоила.
— Что, совсем страшным?
— Угу.
Мда. Её немногословность иногда мешает. Ну уж как есть. Тяжело вздохнув, я открыл учебник и углубился в чтение. Буквы были четкими, как никогда. Вот что звиздюли животворящие делают…
Темно. Очень темно. Зрение начинает проясняться. Я в черной комнате. Пол выстлан черно-красной плиткой. Стены выполнены из темного лакированного дерева, как и дверь передо мной. Оглядев себя, я понял, что одет в какой-то камзол или фрак. Свет струился откуда-то сверху, но не очень понятно, откуда.
Собравшись, я шагнул вперед и открыл дверь. Внутри обстановка практически не отличалась. Разве что в середине комнаты стоял круглый деревянный стол, и пара стульев. За столом, спиной ко мне, стояла женщина в красном бальном платье. Правая рука была согнута, будто она что-то держала перед собой. Я сделал шаг — и дверь за мной мягко захлопнулась. Я шагнул еще раз, и оперся руками на спинку кресла. Я услышал тихий смешок.
— Мы здесь одни. Садись.
Женщина развернулась. Она держала в руках бокал с рубиновой жидкостью. Я поднял взгляд выше. Вместо лица у нее была фарфоровая маска с нарисованной улыбкой. Лица не было видно. Я вздрогнул. И вновь смех, отдающий эхом со всех сторон.
— Ну что ты. Я же не страшная, правда?
Она элегантно села на стул напротив меня. Поставив бокал на стол, она водила пальцем по краю стекла. Стекло издавало тихий монотонный звон. Вдруг она заговорила.
— Ну что ты молчишь? Может, попросишь и себе этого прекрасного напитка?
Я напрягся. Либо Маднесс (а кто это еще может быть?) любит лирику, или это не вино.
— А что за напиток?
— Хороший вопрос.
Она поднесла бокал к тому месту, где должен быть нос, и глубоко вдохнула.