Робертино поморщился, слез со стенки, снял с рук утяжелители и кинул на кучу инвентаря в углу, обтерся полотенцем, надел рубашку и только после этого спросил:
– Что уже стряслось?
Джулио и Карло замялись, что-то невнятно бормоча. Робертино окинул их взглядом. Оба кадета были какими-то растрепанными и ободранными. В буквальном смысле ободранными: их мундиры выглядели так, будто на них напала стая мелких разгневанных феечек, и у каждой феечки была бритва. Робертино потянул носом и учуял запах дешевого бренди и свежей крови.
– Так… сначала вас осмотреть надо. Чувствую, спокойного вечера у меня сегодня не будет…
И он пошел на выход из зала, а трясущиеся Карло и Джулио направились за ним следом. Робертино покинул зал, прошел коридором мимо сортиров и мыльни в самый конец, где был отгорожен закуток для лекарской надобности. Ведь паладины частенько на своей нелегкой службе получают ушибы, раны и всяческие вывихи, а то и переломы, а дворцовые лекарь и маг могут оказаться слишком заняты, и потому, если есть возможность получить первую помощь как можно быстрее, от нее не отказываются. Обязанностью Робертино как раз и было оказывать первую помощь. Да и вообще любую лекарскую помощь, какую он мог оказать. За это товарищи его ценили, вот только свободного времени у него из-за этого и из-за учебы стало еще меньше, чем раньше.
Зайдя в закуток, Робертино потер волшебный шарик, зажигая свет, надел фартук и принялся мыть руки:
– Ну, снимайте ваши лохмотья, посмотрю, что там у вас, и что с этим можно сделать.
Джулио и Карло, морщась, начали стягивать с себя мундиры и рубашки. Как Робертино верно заметил – это были уже самые настоящие лохмотья. Смотрел он на это с осуждением, и кадеты это чувствовали. Все-таки паладинский мундир имел ценность не только как одежда с золотым шитьем, и даже не столько. Носить его считалось честью и в каком-то смысле даже привилегией, знаком особого статуса (что бы кто ни думал на этот счет). Поначалу сам Робертино к нему относился как узник к своим кандалам. Но потом привык, оценил его преимущества и проникся духом паладинства. Свинское отношение некоторых товарищей к паладинскому мундиру он совсем не одобрял. К тому же обмундирование само по себе стоило недешево. Конечно, каждому паладину, особенно из придворной роты, оно полагалось за счет казны, полный комплект, но выдавали его раз в год. А если что-то приходило в негодность раньше, то нужно было идти на поклон к интенданту Франческо Аваро и долго и унизительно объяснять ему, как ты умудрился продолбать совсем еще целый мундир или там почти новые сапоги. Не говоря уже о нижнем белье. Потому все за свой счет заказывали запасные мундиры, сапоги, рубашки, белье и прочее. Сам Робертино тоже имел на всякий случай запасное обмундирование, но поскольку был человеком аккуратным и педантичным, то ему обычно хватало казенного, разве что белье приходилось докупать самому, как это делали и все остальные, чтобы не унижаться перед Аваро из-за дополнительной пары нижних панталон. А Джулио и Карло, младшие отпрыски очень богатых семей, к сохранности своей амуниции относились совершенно наплевательски – все равно родня новое купит, да еще и наилучшее.
Увидев, что скрывалось под остатками одежды, Робертино аж присвистнул:
– Ого. И где же вы обзавелись такими… боевыми ранами? – он с интересом рассматривал спину сидящего на откидном столе Джулио, пока Карло все еще возился со своими лохмотьями. Спина кадета была покрыта резаными неглубокими ранками, сочащимися кровью. Судя по кровавым пятнам на остатках рубашки, спина Карло должна выглядеть не лучше.
Кадеты опять замялись.
Тут в каморку заскочил Жоан с возгласом:
– Робертино, я наконец узнал про яблоко!!!
Увидев, что Робертино здесь не один, Жоан запнулся и застыл, не зная, что и сказать. А через мгновение он тоже увидел спины кадетов.
– Ничего себе. Сдается мне, я знаю, что это такое, – он подошел ближе, оттопырил палец, чтобы потыкать в спину Джулио, но Робертино быстро оттолкнул его руку:
– Куда грязными руками лезешь! Иди вон, помой с мылом, надевай фартук и помогай обрабатывать. Про яблоки потом, не к спеху.
– Какие яблоки? – сдуру полюбопытствовал Джулио и тут же взвыл, когда Робертино плеснул ему на спину обеззараживающую настойку.
– Тихо сиди. Жоан, ты сказал, что знаешь, что это такое. Так просвети меня, а то я уже полчаса от этих идиотов добиться не могу, что с ними стряслось.
Жоан, уже в фартуке, взял флакон с настойкой и принялся смывать запекшуюся кровь со спины Карло, примостившегося на другом конце столика. С некоторым даже восхищением рассматривая его спину, сказал: