Пока ехали до дворца, Джорхе и Жоан поглядывали по сторонам, осматривая город. Сьюдад-Планина, в общем-то, выглядел неплохо, примерно как какой-нибудь провинциальный город в Фарталье. Улицы тут были хорошо вымощены, сточные канавы, конечно, имелись, но были прикрыты поверху чугунными решетками, дома побеленные и с черепичными крышами. Даже фонари ближе к центру города появились – правда, масляные, а не магические, как в большинстве крупных и средних городов Фартальи.
– Неплохой город, сюда бы магию… – сказал Джорхе. – Мне, честно сказать, с одной стороны местных жалко, а с другой, с таким отношением к магам – ну их. Может, лет через пятьдесят что и поменяется, а пока что…
– Сейчас чуть-чуть лучше стало, – Беренгария показала на большое здание на площади. – Это больница, и здесь аж две ведьмы-целительницы служат, народ их побаивается, но если хворь какая серьезная прихватывает, так только к ним и стараются попасть. Их обеих ловцы прямо с костров сняли, одну в Кампо, а вторую в Челане. Эх… если бы я не была княжной, моя жизнь была бы получше. Жила бы, конечно, можно сказать, на цепи, но хоть дар не нужно было бы скрывать, и даже учиться можно... как им, – она вздохнула.
Наконец показался и дворец. Беренгария внимательно оглядела его башни и сказала:
– Отец еще не вернулся, прекрасно. Флаги приспущены, видите? Давайте теперь вон туда, там поворот на базарную площадь… и трактиры есть. Надо на базар заглянуть, если там базарный день и полно народу, то, может, мы даже до вечера сможем попасть в подземелья. А то в обычные дни народу мало, еще подозрение вызовем.
Трактир они выбрали такой, где сдавались комнаты наверху – Жоан рассудил, что если вдруг что и их придут арестовывать, то пока доберутся до третьего этажа, Джорхе успеет сделать телепорт.
За комнату слупили аж десять песет, что было дороговато даже по фартальским меркам, особенно для такого по фартальским же меркам посредственного трактира. Потом, однако, выяснилось, что в эту сумму входит плата за конюшню и овес в ней, и за обед.
В конюшне братья расседлали лошадей, сняли все вьюки и потом поднялись вместе с Беренгарией наверх. Княжна ни на шаг от них не отходила, хотя на нее особо никто не пялился, не больше, чем на самих братьев Дельгадо. Сальмийцы и сальмийцы, мало ли почему приехали в столицу Планины.
В комнате Жоан распотрошил вьюки:
– Значит, так... давайте сейчас решим, что мы тут можем бросить, если что. Потому что если мы с вьюками выйдем обратно, это будет подозрительно… А там внизу столько народу, что я всем глаза отвести вряд ли сумею, маловато у меня для такого опыта.
– Эх, палатку да постели придется оставить, – вздохнул Джорхе. – Жалко. Служили они нам верой и правдой…
На этих словах Беренгария покраснела и опустила голову.
– Ничего, невелика плата будет, если братца вытащить сумеем и сами свалить, – Жоан отложил в сторону одеяла, подстилки, котелок с ложками, плошками и кружками, фляги и бурдюк. Беренгария бросила в угол свой мешок:
– А мне вообще ничего не жалко… А вот кони… вы их, получается, тоже бросите?
– Ну, им-то ничего не сделается, кони неплохие, хозяин их перепродаст. А возвращаться с ними в Сальму рискованно было бы, если честно, я их у какого-то подозрительного перекупщика покупал, и они, по-моему, краденые, – признался Жоан. – Так что пусть тут остаются. И седла тоже. Я их там же купил, наверное, и они тоже того, ворованные.
Они разложили вещи так, чтоб казалось, что их владельцы скоро вернутся. Жоан потуже затянул ремень, поправил на плече самопал:
– Ну, Джорхе… амулеты ты свои не забыл?
Маг надел на шею четыре кулона на кожаных шнурках, на пальцы пять колец, прицепил на пояс пару блях, выглядевших довольно аляповато, на правую руку массивный браслет, кое-как упихав его под рукав, и наконец, в карманы сунул еще парочку:
– Эх, жаль, что не все зарядить успел. Надеюсь, чтоб перебросить четверых, хватит. Идем, пообедаем и на площадь.
Обед оказался неплохим: суп с клецками и курятиной, вареная картошка с курятиной жареной, и огурцы, свежие, пупырчатые и хрустящие. И к этому – на удивление хорошее светлое пиво.
Допив пиво, Жоан достал из кармана четки, накрутил их на левое запястье:
– Этот обед меня почти примирил с Планиной… Ну, давайте. Значит, так. Вы оба адамант не снимаете, пока мы не попадем куда надо. Тут полно Слуг Церкви, я только по дороге сюда пятерых видел. Если я вам говорю чего, делаете сразу что сказано, и без вопросов. Надеюсь, всё обойдется… – он прикрыл глаза, поднес к губам подвеску-акант на четках и сказал: