Оливио вздохнул, задумался, прикидывая, сколько у него денег, потом кивнул:
– Ну, белье точно придется заказать, а башмаки… я, пожалуй, если Аваро без возврата старых новые выдаст, эти сапожнику в ремонт отдам. У них только подметки протерлись, а так-то вроде еще держатся. И сапоги запасные тоже закажу. Обычный мундир Аваро мне все равно должен новый выдать. А парадный сдам, он на мне едва сходится… – Оливио аккуратно сложил в сундук все, кроме парадного мундира и прохудившихся тренировочных башмаков.
Они сгребли старые вещи и отправились вниз, в полуподвальный этаж, где находилось царство интенданта. Предстояло не меньше часа выслушивать поучения Аваро о том, как рачительно должен паладин относиться к обмундированию, которое ему за королевский счет полагается. И это при том, что и Робертино, и Оливио у интенданта числились любимчиками за аккуратность и экономность.
Франческо Аваро, как назло, на складе пребывал в полном одиночестве, и явно скучал. Так что возможности развеяться, устроив младшим паладинам лекцию об экономии, он только обрадовался. И Оливио с Робертино провели бы там не меньше двух часов, но боги над ними сжалились, послав кадетов Карло и Джулио. Едва увидев их в дверях с охапками тряпья, в которое они умудрились превратить кадетские мундиры, Аваро хищно потер руки, прервал лекцию и раскрыл свою книгу:
– Та-ак… Роберто Сальваро… ага, вот твои размерчики. Как раз перед отпуском мерки снимали. Надеюсь, ты за отпуск не наел себе пузо на домашних харчах? – тощий интендант смерил Робертино взглядом своих совиных глаз. Ни на какое пузо, естественно, у младшего паладина даже намека не было.
– Значит, тебе полагаются полный повседневный мундир, берет, белье, тренировочный костюм с башмаками, сапоги и перчатки.
– Да мундир мне не нужен, – пожал плечами Робертино. – Еще прошлогодний остался. В полном порядке.
– Нужен, не нужен – а получить изволь, потому как положен! – припечатал Аваро, одним глазом кося на кадетов Карло и Джулио, и паладины поняли, что им неслыханно повезло.
– Воля ваша, сеньор Аваро, – сказал Робертино, кладя на стол сверток своего старого барахла.
Аваро обернулся к Оливио:
– Альбино? Гм, гм… а что это ты мне принес?
– Парадный мундир, сеньор Аваро, – ровным голосом сказал Оливио, очень стараясь не хихикать. И положил на стол сверток. – Маловат в плечах стал, к сожалению. А то носил бы и носил…
Интендант развернул мундир Оливио и рассмотрел:
– Такой мундир хороший, галуны даже не потускнели. И вдруг – маловат. Что ж, Альбино, ты так-то? Не следишь за собой?
– Виноват, сеньор Аваро. Тренируюсь слишком много, наверное, – старательно давя хихиканье, ответил Оливио. И краем глаза увидел, как стремительно киснут лица кадетов.
Развернув книгу, Аваро по списку нашел в ней Оливио:
– Хм… та-ак… Альбино, значит. Ну, распишись вот тут за парадный мундир, повседневный мундир, два набора белья… тренировочный костюм… А что у тебя с башмаками, перчатками и сапогами? Только не говори, что не нужно. Нужно! Сапог тебе нужно точно две пары… И перчаток тоже… Ага, оба расписались? Отлично. Сейчас все выдам.
И Аваро исчез за дверью склада.
Робертино и Оливио переглянулись и опять едва удержались от смеха. Вместо этого повернулись к кадетам. Полюбовавшись на их бледные лица, Оливио без всяких эмоций спросил:
– Что такое? Вы – и вдруг у Аваро? Вам же все родня покупает.
Карло опустил голову. Джулио всхлипнул:
– Матушка сказала, что ей надоело каждый месяц моего портного оплачивать. Сказала, что она даже в юные годы столько на свои наряды не тратила... А отец вообще выпорол.
Робертино поднял бровь удивленно:
– Что? Твой отец тебя выпорол? Я не ослышался?
Джулио снова всхлипнул.
– Надо же. Маркиз Пекорини, известный снисходительностью к выходкам своих деток, выпорол своего совершеннолетнего сына. Что ты натворил, хотел бы я знать…
Кадет прошептал:
– Ему матушка счета показала… Я ведь еще и в карты проигрался. Ну и… всякое другое.
Оливио приложил руку ко лбу, а Робертино покачал головой:
– Знаешь, Джулио, вот смотрю я на тебя и думаю о том, что, пожалуй, монастырь со строгим уставом для тебя – самое подходящее место. Хотя бы на месяц.
Джулио зарыдал, утирая слезы охапкой тряпья. Карло тоже всхлипнул:
– Меня тоже бабушка обругала… и сказала, что больше денег не да-а-аст… и запретила с Джулио водиться…