А через месяц после этого Оливио прочел в «Фартальском Вестнике» официальное объявление о собственной смерти. Дон Вальяверде заявлял, что его сын Оливио отправился в море на ялике в одиночку удить рыбу, и погиб во внезапно налетевшем шторме, что тело не найдено и что для Оливио Вальяверде в фамильном склепе сооружен кенотаф. И это самого Оливио очень расстроило тогда. А сейчас, когда он об этом думал, то испытывал только облегчение: по крайней мере теперь его не связывают никакие обязательства перед доном Вальяверде. Чужой человек.
И Оливио вернулся к статейке о скандале. В общем-то, ничего особенного там не было, да и сам Оливио, еще когда жил в Кастель Вальяверде, имел смутные подозрения, которые, судя по статейке, оказались вполне обоснованными. Его мачеха, графиня Вальяверде, испытывала более чем родственные чувства к своему кузену, члену Королевской Академии Художеств. И то, что граф Вальяверде их застукал в очень пикантной ситуации, Оливио не удивило. Он пожал плечами, даже не испытывая никакого злорадства, закрыл листок и допил кофе. Посмотрел на часы над стойкой. Еще больше часа оставалось до времени, назначенного сапожником. Оливио выглянул в окно. Погода стояла хорошая, и он решил, что неплохо будет просто побродить по городу. Редко когда такая возможность выпадает, так отчего бы и не воспользоваться. Он поблагодарил хозяйку и покинул кофейню.
Бродя по улицам, он вдруг поймал себя на том, что все-таки думает об отце и вспоминает четырехлетней давности скандал с отречением. В голове крутилась отцовская фраза, брошенная им тогда в гневе и безрассудстве, и оттого, видимо, вполне искренняя: «Ну и носи тогда фамилию своей шлюхи-матери, ты только на нее и имеешь право!». Не значит ли это, что отец подозревал мать в измене? И считал его бастардом? Но тогда почему он так хотел вернуть Оливио и заставить его жить по своей указке? Все это было непонятно и неприятно. Оливио совсем не хотелось в этом копаться и выяснять подробности. И он подумал: ну может и бастард. Теперь-то какая разница? Он паладин, а среди паладинов таких полно, и никого это не волнует. Не искать же сейчас настоящего отца (если, конечно, он действительно бастард, мало ли что папаше в голову взбрело, ляпнуть-то можно что угодно). Папаша мог иметь такие подозрения хотя бы потому, что Оливио был сильно похож на мать, в нем не было ничего, напоминавшего бы дона Вальяверде. Насколько сам Оливио знал своего папашу, этого для него было вполне достаточно, чтоб навыдумывать и женину измену, и много чего другого. И даже может быть, что и мачеха не изменяла, а папаша просто очень хотел найти какое-то «доказательство» предполагаемой измены – и нашел.
Оливио поднял голову и огляделся. Задумавшись, он где-то свернул не туда и оказался в припортовом квартале, среди рядов старых пакгаузов. Здесь было пустынно, только позади него плелась парочка каких-то пьяниц. За складами слышался шум речного порта, и оттуда несло целым букетом запахов, в которых главенствовали деготь, рыба разной степени свежести, ну и, конечно, сточные воды. Место тут считалось нехорошим, так что Оливио решил, что надо бы отсюда уходить. Не то чтобы он боялся, просто ему здесь не нравилось. Да и без меча было как-то неуютно. Оливио прибавил ходу, чтобы побыстрее пройти эту улочку, и подумал о том, что вообще-то младшим паладинам устав не запрещает в город выходить при мече. Просто обычно никто его с собой не берет, идя пить кофе или там покупать белье – да и зачем. В приличных кварталах никому и в голову не придет напасть на паладина (себе дороже выйдет). Да и в неприличных тоже таких отчаянных немного водилось. Так что вооружен он сейчас был только коротким, в фут длиною, уставным баселардом. Конечно, баселард в умелых руках – страшное оружие, но, в отличие от паладинского меча, баселард младшего паладина – все-таки просто заточенная сталь. Само собой, против уличных бандитов отлично сгодится и простая заточенная сталь, без магических насечек и священных символов. Но почему-то эта мысль Оливио никак не ободрила. На всякий случай он, конечно, отжал защелку на ножнах и положил руку на рукоять баселарда.
Пьяницы позади почему-то тоже прибавили ходу. Может, и им стало неуютно?
А сточными водами завоняло еще сильнее. Оливио принюхался и вдруг понял, что дело не только в сточных водах. В густом потоке обычного запаха канализации затерялась струйка мертвотной вони, характерной для магии крови. Вот почему его так беспокоит, что он без меча!