Паладин снова оглянулся. Пьяницы подгребли еще ближе, и… вонища шла именно от них.
«Вот засада! Неужто на магов крови нарвался?» – с отчаяньем подумал младший паладин. В отпуске ему случилось иметь дело с ведьмами крови, угнездившимися в монастыре Кантабьехо. Но, во-первых, тогда он был не один, а с Робертино, во-вторых, при мече и подготовившимся, и в-третьих, ему тогда все равно крепко досталось. А тут… Оливио стало страшно, и он постарался этот страх запинать поглубже. В конце концов, может, это все случайно, и эти маги тут по своим делам, и если он побыстрее отсюда уйдет, то ничего и не будет.
Но как только он это подумал, как почувствовал, что ему словно между лопаток шилом ткнули. Именно так он чуял направленную на него боевую магию, ощущение было отлично знакомо по практическим занятиям. Так что Оливио отработанным движением выхватил правой рукой баселард, подняв его в верхнюю левую четверть, прикрывая клинком лицо, развернулся, чуть пригнувшись, и выставил левую ладонь навстречу атакующему заклинанию, призывая «щит веры». На занятиях Оливио отлично разбивал боевые заклятия, даже если их кастовали в полную силу. Мэтр Джироламо, старый боевой маг, гонял молодых паладинов просто беспощадно, и ему явно доставляло удовольствие обрывать смертельные заклятия в самый последний момент, чтобы паладины, не сумевшие их сбить сами, сполна ощутили страх смерти. Однако ему ни разу не пришлось проделывать это с Оливио, отчего тот ходил в числе любимых учеников сурового мэтра вместе с Робертино, Жоаном и Бласко.
Сверкнула сталь баселарда, засиял золотой акант на плече, и заклятие рассыпалось яркой вспышкой, на миг закрывшей от паладина напавших на него «пьяниц», а в следующее мгновение в левую ладонь словно впилась здоровенная оса. От боли Оливио вскрикнул, покачнулся. Брызнула кровь, он посмотрел на руку и с негодованием увидел короткий тонкий болт от «ублюдка» – маленького одноручного арбалета, излюбленного оружия городских бандитов, убийц и прочей подлой швали. «Ублюдочный» болт пробил ладонь насквозь, но, видимо, крупных сосудов чудом не задел, так что крови было не так и много, как паладину показалось сначала.
Обозлившись, Оливио прыгнул вперед, к «пьяницам». И выругался, почувствовав, как рвутся в паху тесные штаны. Это обозлило его еще сильнее.
Один из пьяниц отбежал в сторону, похоже, пытаясь скрыться в большом пакгаузе заброшенного вида. Второй, с «ублюдком», тоже оказался магом и сейчас, опустив правую руку с арбалетом, левой крутил какой-то каст. Оливио не стал разбираться, какой, а просто махнул баселардом перед собой, разрубая поток маны, идущий от магика, и раненой рукой хватанул ману, выдергивая ее.
Маны оказалось много, напавший был силен. Оливио не мог удержать столько маны, и тут же сбросил силовым ударом ему под ноги, магика сбило с ног и отбросило на добрых пятнадцать футов назад.
Спину снова укололо, Оливио тут же вспомнил про второго и развернулся к пакгаузу.
И столкнулся с ним взглядом. В нос ударило вонью, и паладин вдруг почувствовал, как темная, жуткая сила обрушивается на него, прижимает к земле. Он попытался призвать круг света, но не успел: левую руку обожгло холодом, и холод этот докатился до сердца. Оливио показалось, что из него через рану словно жилы выдергивают, и он закричал от этой адской боли. В глазах потемнело, сознание помутилось, он упал на колени.
Словно сквозь мутную воду, он видел, как к нему подбегает стрелок с палкой, окованной железом, замахивается и метит в голову. Оливио сам не понял, как, но успел увернуться от удара и рубануть баселардом наискось, по ногам «стрелка». В лицо брызнула кровь, «стрелок» сам заорал и отшатнулся. Паладин, из последних сил преодолевая муть и тяжесть, начал читать первую же молитву, что пришла в голову. Немного прояснилось, и он сумел подняться на ноги, развернуться к тому, второму.
И узнал его.
Это был не кто иной, как мэтр Дамьен Роспини, которому не далее как месяца три назад Оливио крепко вломил по просьбе одной дамы. За дело вломил, но магик тогда очень обиделся и грозился отомстить. Вот, видимо, и настал час мести.
– Ах ты ж сволочь… – прошипел Оливио, чувствуя, как в сердце разгорается ярость и волна ее жара смывает оцепенение, идущее от раненой руки.
Он развернул баселард клинком назад и в резком замахе саданул навершием в челюсть Роспини, и тут же увел руку вниз, норовя полоснуть по горлу или хотя бы попасть острием в плечо. Прием, которому его научил Манзони, отлично сработал: пытаясь уберечься от острой стали, магик прервал заклятие и отшатнулся, а удар в челюсть сбил его сосредоточение.