Второй между тем успел очухаться, и бросился на паладина, атакуя «Метелью». Магию крови он не применял, может быть потому, что сам не был магом крови. Уже легче. Оливио разбил поток леденящего воздуха со снегом, ударив по нему баселардом. В удар он вложил бурлящую в сердце ярость, и простой клинок оттого сработал не хуже паладинского меча. «Метель» рассыпалась, Оливио, пользуясь замешательством мага, прыгнул к нему, снова выдернул ману (на сей раз ее было немного, видимо, магик не успел еще восстановиться) и отвесил ему в челюсть точно так же, как до того Роспини. От обратного хода клинка этот магик увернуться не сумел и получил длинную резаную рану плеча.
Зажимая рану, магик отскочил от паладина и, судя по всему, решил, что с него хватит, потому как, хромая на обе ноги, побежал прочь. Но Роспини рявкнул:
– Куда, трус долбанный!!! Я тебя не отпускал!
Вонища резко усилилась. Оливио увидел, как от Роспини протянулась быстрая черная дымная змея, впилась в спину убегающего магика, прилипла к раненому плечу и тут же налилась алым. Магик страшно закричал, выгнулся совершенно неестественно и рухнул, словно мешок тряпья. Из его рта, носа и ран вырвались кровавые брызги, поднялись над его телом алым облаком. Черная дымная змея быстро всосала эту кровь и метнулась обратно к Роспини, обвилась вокруг него и лопнула. Снова брызнула во все стороны кровь, Оливио даже почувствовал на лице горячие капли, и его чуть не стошнило.
Вокруг Роспини закрутился алый вихрь.
Все это случилось почти мгновенно, и паладин даже толком понять не успел, что, собственно, это было. Ему только и хватило времени, чтоб призвать круг света.
Белая вспышка на несколько мгновений сбила алый вихрь, но магик был очень силен, и Оливио пришлось призвать круг второй раз. На сей раз вспышка была слабее, да и сам паладин чувствовал, что силы его оставляют. Левая рука совсем онемела, и из нее опять словно тянули жилы.
Роспини рассмеялся:
– Что, сучий потрох, думал – меня можно безнаказанно оскорбить? А я еще за этот заказ браться не хотел… Такая удача – и тебе ввалить, и денег заработать. Ты, дрянь красномундирная, до последней минуты меня помнить будешь… жаль, что недолго.
Оливио уже почти ничего не соображал – так его придавил алый вихрь. Все, на чем он сосредоточился сейчас – как бы не потерять остатки сознания. Эх, если бы при нем был его меч! Ясность разума тогда сохранять было бы намного легче. В прошлый раз, когда Оливио встретился с кровавыми ведьмами, его только физически накрыло, а сознание им помутить не удалось.
Как сбросить заклятие, подавляющее волю и разум? Он, конечно, знал способы – но они подразумевали, что такое заклятие сотворено классической или фейской магией. Но противостоять магии крови, настоящей, злой и беспощадной, его еще не учили. Особенно если при себе нет меча… Собственно, в этом году как раз и должны были начать их обучать храмовническим умениям, одним из наиболее сложных в паладинском ремесле.
Неужели он, Оливио, вот так вот по-глупому погибнет в неполных двадцать три года? Погибнет, когда только-только наконец начал снова получать от жизни радость? А главное – позволит победить вот этому вот гаду? Ну уж нет!
И паладин почувствовал, как из его ярости и гнева рождается какая-то совершенно невероятная для него прежде сила: белая, очищающая, идущая из глубин души. И он освободил ее.
Бабахнуло так, что стены соседнего ветхого пакгауза не выдержали. Трухлявые брусья треснули, просели, ворота сорвало с петель, и передняя часть пакгауза рухнула с грохотом и треском.
Алый вихрь исчез, магика сбило с ног, и он треснулся спиной о стену противоположного склада.
Оливио поднялся на ноги, проморгался, сгоняя остатки наваждения. Ощущал себя опустошенным, но по крайней мере давящая на сознание муть исчезла полностью. Он посмотрел на левую руку, всю залитую кровью, поморщился и резко отломил оперение болта, выдернул его из ладони. Двумя пальцами правой, в которой еще был зажат баселард, полез в карман и вынул платок, намотал на левую. Зубами затянул узел, и только потом, все еще не пряча клинок, пошел к поверженному магику. Тот как раз уже пришел в себя, возил ногами по земле, пытаясь встать. Удар, видимо, ушиб ему позвоночник, потому что движения его были какие-то дерганые, неловкие. Оливио остановился в двух шагах, поднял баселард так, чтоб его острие было направлено магу прямо в лицо:
– Что ты там нес насчет заказов и моих последних минут?
Маг сплюнул кровью, сузил глаза:
– От любопытства кошка сдохла, ублюдок. Тебе так и так конец, даже если меня убьешь.
– А ты подал мне хорошую идею, – Оливио замахнулся, но магик тут же телепортировался, и баселард воткнулся в деревянный брус стены пакгауза.