– Труп где? – повторил свой вопрос Кавалли.
«Пожарник» скривился:
– Да тут… мы думали его ночью в реке притопить. Чтоб по этому делу Инквизиция не набежала.
– Я тебя утешу, – усмехнулся Манзони за его спиной, и «пожарник» вздрогнул, попытавшись повернуться на голос, но не смог, будучи не в силах оторвать взгляд от Кавалли. – Инквизиция по этому делу набежит по-любому. Вопрос лишь в том – когда именно. Так что в твоих интересах ей самому заявить. Мол, труп стремный нашел, припрятал, чтоб народ не пугался, да и к вам побежал. Так что давай, показывай нам труп. Мы посмотрим, что нам надо, а потом беги и заявляй в Инквизицию. Где-то так после вечерни. Если спросят – мол, чего тянул, можешь смело сказать – мы велели, потому как дело нас касается. А тебя, может, еще наградят за бдительность. А утопишь – так тебя самого в подозреваемые запишут по этому делу.
Кавалли наконец отпустил взгляд, и «пожарник» с облегчением отвернулся, махнул своим подручным:
– Доставайте жмура.
С одной из подвод скинули доски, раздвинули ящики и извлекли длинный сверток мешковины. «Пожарники» с очевидным страхом осторожно спустили сверток на землю и быстро отскочили. Манзони подошел, втянул носом воздух и скривился:
– Ну и смрад…
«Пожарники» недоуменно переглянулись – труп был свежий, и никакого особого запаха они не слышали, но как раз паладины прекрасно поняли, в чем дело. Они-то все отлично чуяли. Мертвотный запах магии крови ни с чем не перепутаешь.
Кавалли тоже подошел к трупу, вынул свой баселард и развернул мешковину. Манзони присвистнул:
– Эк его приложило. Сальваро, а ну глянь, это по твоей медицинской части.
Младший паладин подошел, Оливио двинулся за ним, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту. Робертино же был невозмутим – в университетской прозекторской он уже перевидал множество самых разнообразных трупов, и потому вид мертвого тела никак не вывел его из равновесия. Он присел на корточки возле мертвеца и внимательно осмотрел, не прикасаясь. Сказал:
– Ну, от таких ран никто бы на месте не умер, да вы и сами знаете. Крови же, наоборот, из них должно было бы натечь порядочно. Вот эти два пореза, на ногах, неглубокие, только кожа рассечена. Зато плечо распорото чуть ли не до кости, а между тем рукав даже не весь кровью пропитался. Мэтр Паолини провел как-то при нас вскрытие жертвы вампира – выглядело очень похоже... Вот только у того лицо было в порядке... ну, по крайней мере оно у него было.
Оливио бросил взгляд на лицо трупа, превратившееся в совершенно ужасающее месиво полностью обескровленной плоти, похожей на какое-то желе, зажал рот рукой и отвернулся, еле справившись с приступом тошноты.
Манзони наклонился, медленно провел ладонью вдоль тела, едва заметно морщась. Потом выпрямился, стряхнул руку, надел перчатку:
– На нем лежала печать подчинения. Причем, похоже, добровольная. Потому-то малефикар так легко всю его кровь и взял. Андреа, а ну глянь ты, может, чего еще увидишь.
Кивнув, Кавалли внимательно осмотрел тело, поддел острием баселарда ворот камзола. Отлетели пуговицы, и стала видна тонкая серебряная цепочка. Кавалли, подцепив ее баселардом, вынул из-за ворота медальон. Обычный мажеский медальон, с пентаграммой и надписью по ободку. Такой носили все, кто заканчивал королевские мажеские академии или получал лицензию на практику. В надписи указывалась конкретная академия, год окончания и специализация магика. У тех, кто учился частным образом, в круговой надписи вместо академии значились имя учителя и год получения лицензии на практику. На обороте обычно выбивалось имя владельца. Вот только на этом медальоне что-либо прочитать уже казалось невозможным: темная сила, убившая мага и исковеркавшая его лицо, подействовала и на медальон, был он какой-то словно оплавленный... Но старшему паладину Кавалли это не помешало. Подняв медальон повыше, он зачерпнул немножко маны и с указательного пальца выпустил ее на оборот. Серебро засветилось, и размазанные буквы сложились в четкую надпись.
– Как эти маги бывают самонадеянны… Морис Вальме. Джудо, помнишь его?
Манзони вздохнул:
– Допрыгался, значит. А ведь трижды попадался, чудом из воды сухим выходил.
Кавалли уронил медальон на грудь трупа, выпрямился и спрятал баселард в ножны. Сказал главарю «пожарников»: