Жоан пнул чучело и для верности еще раз ткнул мечом. Подковылял Бласко, держащийся за лоб:
– Ничего себе каст получился…
– Ты его что, раньше не использовал? – возмутился Жоан.
Бласко пожал плечами:
– Так незачем же было. Ну что ты злишься, зато ты потренировался знатно. Тебе-то сплошная выгода, это мне в лоб прилетело… до сих пор искры в глазах пляшут… Ох и пропесочат меня наставники, чую… Особенно мэтр Джироламо.
Жоан его хлопнул по плечу:
– Да ладно. Зато тренировка и правда не скучная получилась. Будем считать, что отработали еще и боевое взаимодействие. Пойдем теперь за метлами, прибрать надо. А потом свалим все-таки в город, в «Кватро Полло», да и слопаем там их знаменитого каплуна на вертеле, да запьем кувшином сангрии. Угощаю!
Так что, быстро отмахав метлами по залу и вынеся на помойку остатки чучела, младшие паладины надели мундиры да и отправились славно поужинать, пока наставники не успели их перехватить.
Эпилог.
Из отчета королевского исполнителя дворцовой инвентарной комиссии: «После инвентарной проверки тренировочного зала при паладинском крыле королевского дворца обнаружена порча чучела одоспешенного и двух циновок. Рекомендую подать на взыскание стоимости оных из жалованья младших паладинов и кадетов. Комиссионер А. Скудини.»
Приписка на отчете: «Взыскание отменить, чучела и прочий инвентарь заменить немедленно и впредь заменять по первой необходимости. Его величеству требуются обученные паладины, а не чучела непорченные. Председатель комиссии Э. Торино.»
Спящий красавец
Конец года – это самые короткие и мрачные дни в Фарталье. Светает поздно, темнеет рано. А еще пост – две недели перед Долгой Ночью, после которой наступает Новолетие и начинается новый год. Постятся все, кроме кормящих матерей и тяжело больных. И если для простого люда провести две недели на чем-нибудь вроде вареной морковки дело не такое и сложное, то паладинам – настоящая мука. Ведь паладины все как на подбор – здоровые, крепкие, полные сил мужчины, да еще и занятые тяжелым, в общем-то, делом. Тренировки-то никуда не деваются. А попробуй побегать на плацу на одних вареных овощах и перловой каше с луком!
Собственно, на это и жаловался паладин Жоан, сидя за столом в младшепаладинской трапезной в ожидании обеда:
– Жрать-то как охота, а... На этакой жратве ведь и ноги протянуть можно! Щас бы сожрал жареный окорок, ей-боги!!! Прямо с вертела. Целиком, только горчицей намазать…
Сидящий напротив него мартиниканец Тонио Квезал вздохнул:
– Или фейжоады миску... Большую. С во-от такими кусками свинины или баранины… – он показал кулак.
Его соотечественник, Эннио Тоноак, грустно добавил:
– А к фейжоаде еще б штук пять или даже шесть чимичанги с говядиной... Или хотя б с курятиной…
– А мне бы тарелку прошутто… – робко простонал на кадетском конце стола Джулио Пекорини. – Хоть понюхать бы…
– Или большое блюдо спагетти карбонара… – мечтательно проговорил Оливио. – М-м-м...
– Устрицы печеные с базиликом и лимоном… – чуть ли не всхлипнул кольярец Алессио Эвора. – Сейчас бы, право слово, штук сорок сожрал бы.
Робертино хмыкнул:
– Да мы постимся-то всего неделю. Ничего с нами не случится, при тех порциях, что нам подают, мы даже не отощаем.
– Неужто тебе нравится жрать эту перловку клятую? – удивился Бласко.
– Не больше, чем тебе, Бласко. Я сам бы сейчас с удовольствием съел бы сковородку кестальской паэльи с утятиной или крольчатиной. Но нам по уставу строгий пост в Темные Дни полагается. Единственный пост в году, который мы соблюдать должны. Так что нам грех жаловаться. Вон инквизиторки все положенные посты соблюдают, а уж монахи вообще мяса не едят. А вы неделю кашу с морковкой едите – и уже ноете... Еще неделю потерпеть осталось, всего ничего.
Ему никто не успел ответить, потому что в трапезную вошел младший придворный повар в сопровождении поварят, волокших огромные кастрюли, стопки тарелок и прочей посуды. Все замолчали, поднялись и приветствовали повара легким кивком – так было положено. Потом уселись, и поварята быстро расставили тарелки, кружки, разложили ложки и вилки, а потом понесли вдоль стола кастрюли, из которых повар щедро раздавал еду. Порции, как и сказал Робертино, были большие. Каждому досталась миска густой чечевичной похлебки с кореньями, тарелка перловой каши, заправленной луком, обжаренным на оливковом масле, и к этому еще несколько отварных морковин, ну и по кружке компота. Компот был привычным и неизменным, и всегда по сезону. Зимой – из сухофруктов или шиповника, а иногда вместо компота подавали апельсиновый сок или мандариновую воду. Сегодня повар, чтоб хоть как-то порадовать молодых паладинов, к компоту добавил еще по блюдцу с кружком заморского ананаса.