Последним стол обошел поваренок с корзиной постных гречишных лепешек.
Паладины и кадеты, повздыхав, взялись за ложки и начали вяло ковырять похлебку. Но голод взял свое, и вскоре на столе осталась только пустая посуда.
Выскребая остатки каши, Тонио Квезал удовлетворенно сказал:
– А не так-то и плохо. Когда я только сделался кадетом, еще в Куантепеке при городских паладинах, там у нас свой повар был... так он даже мясное готовил в десять раз хуже, чем здешний повар – постное.
– Ну так здесь же дворец, как-никак, – ответил ему Оливио, допивая компот. – Кого попало на королевскую кухню не возьмут. Вот в гардемаринской школе – там была совершенно ужасная жратва. Например, кашу нельзя было есть ни ложкой, ни вилкой. Только резать на куски, отколупывая их от тарелки…
– Ты учился в гардемаринской школе? – удивился Эннио. – А чего ж ты тогда в паладины пошел?
– Того и пошел, – Оливио доел ананас. – Здесь жратва лучше и компания несравнимо приятнее.
Он встал из-за стола и, вымыв руки в рукомойнике у стены, первым покинул трапезную. За ним потянулись остальные, и только кадеты задержались – ведь им предстояло собрать посуду и отнести на кухню, а Карло и Джулио еще и пол в трапезной помыть – в наказание за то, что утром проспали на построение.
После обеда младшие паладины и кадеты должны были построиться в большом зале паладинского крыла, где наставники уже решали, кому чем заниматься до самой вечерней молитвы, да и после нее. Так что через пятнадцать минут все как один стояли длинной шеренгой навытяжку, внимая речи капитана, который расписывал, как важно следовать уставу. Речь была традиционно короткая, и все ее уже наизусть выучить успели. Когда капитан ее закончил и ушел, наставники принялись раздавать задания. Всех кадетов забрал на свое занятие мэтр Джироламо – им предстояло отрабатывать умения распознавать и сбивать заклинания. Часть младших паладинов получили направления на задания в городе – ведь придворные паладины в столице одновременно были и городскими, а горожане что ни день, то жаловались в канцелярию корпуса на фейские проделки, полтергейсты, колдокрыс и всякую незаконную магию, заваливая паладинскую канцелярию заявлениями. Часть оправилась на караулы в разных местах, Робертино был отпущен в университет, на практикум по анатомии, а Оливио – в город по поручениям от старших паладинов. Так что до первого ужина все были заняты по самое горло.
Первый ужин был таким же постным, как и оба завтрака с обедом. Густая похлебка из кореньев, гречневой крупы и шпината, заправленная обжаренным на оливковом масле луком, вареная картошка с тушеными в оливковом же масле овощами (морковь, сельдерей, свекла и спаржевая фасоль), компот и орехово-овсяное печенье на десерт. Изголодавшиеся по мясу паладины с тоской набивали желудки, в уме отсчитывая оставшееся до конца поста время. После ужина опять разошлись по караулам и занятиям – кому что назначили наставники, а те, кому повезло в этот день быть свободными от караулов, занятий и не заработать наказания, пошли в увольнительную в город. А кадетов опять забрал мэтр Джироламо.
А сами наставники отправились в свою старшепаладинскую гостиную – у них как раз появилось немного свободного времени, чтоб воспользоваться своими привилегиями, выпить по чашке кофе или чая, выдымить по дымной палочке и вообще отдохнуть.
Но не тут-то было. В гостиной их ожидали сам король и донья Сперанса Фурбакьоне, министр иностранных дел. Король устроился в кресле у камина, а донья Сперанса – за письменным столом.
– О, какая неожиданность, ваше величество, госпожа министр! – первым справился с удивлением Джудо Манзони и поклонился. Остальные последовали его примеру. Король махнул рукой:
– Садитесь, сеньоры. Как вы понимаете, если я пришел сюда – дело важное и... хм, секретное. Капитан знает, и он полностью полагается на вас.
– Гм, это лестно, – пробормотал под нос Кавалли. – Значит, дело крайне неприятное.
Донья Сперанса услышала его бормотание и сказала:
– Вы совершенно правы, сеньор Кавалли. Именно что крайне неприятное… и настолько же деликатное.
Король оглядел всех придворных старших паладинов, рассевшихся по гостиной (здесь не было только капитана и мэтра Джироламо, сейчас занятого с кадетами), сплел пальцы в «домик» и уперся на них подбородком. Он всех их знал очень хорошо – и ценил. А раз он пришел сюда по какому-то вопросу – значит, дело такое, что довериться король может только паладинам, присягнувшим ему на верность на крови. И старшие паладины это понимали.