– Ты и без парадного мундира красавец хоть куда, – вздохнула Аглая и пошла к выходу.
Джудо задумчиво посмотрел ей вслед, покачал головой и тоже покинул конюшню. В снятой комнате они сгрузили свои вещи и, все еще молча, спустились вниз, поужинать.
По позднему времени в траттории людей было мало, а те, что были, сразу показались ему какими-то подозрительными. Потому Джудо выбрал стол недалеко от лестницы наверх, и такой, чтобы хорошо видеть весь зал, хотя Аглая дернулась было в сторону эркера.
Подавальщик, смачно зевающий паренек с россыпью юношеских прыщей на лбу, лениво подошел к ним:
– Чего изволите, сеньоры артисты?
– А что там у вас есть подкрепиться после долгой дороги и на ночь глядя? – спросила Аглая, видя, что Джудо почему-то не торопится рот открывать, а вместо этого как-то нервно оглядывается по сторонам.
Паренек, каким-то неприятно масляным взглядом окинув ее и задержав его на груди, ответил:
– Разносолов не держим. Вареная телятина с чесноком, печеная картоха в кожуре и салат молодой. Пить чего будете? Пиво есть, узвар шиповниковый и вино.
– Неси что есть, вина не надо. Давай узвар и пиво, – сказала Аглая, начиная беспокоиться из-за странного поведения Джудо, похотливого взгляда подавальщика и излишнего внимания со стороны компании поселян за длинным столом недалеко от стойки.
Подавальщик вразвалочку ушел на кухню, а Аглая пихнула Джудо в бок:
– Ну? Что стряслось?
– Да вроде ничего, – сказал он, вздохнув. – Показалось, наверное. Как мы вошли, так мне почудилось, будто повеяло чем-то…
– Чем? – Аглая сама сосредоточилась на движениях сил, но ничегошеньки не учуяла. Следов магии крови и демонических ритуалов не было. По крайней мере здесь, в этом здании, ими никто не занимался. Она присмотрелась к посетителям, но это были обычные люди. Во всяком случае она видела, что никто из них не был малефикаром или ересиархом. Впрочем, это вовсе не означало, что они не участвовали в подобных ритуалах как зрители или рядовые причетники.
– Не знаю, как объяснить, – прошептал паладин, потер лоб и вздохнул. – Не магией крови, не некромантией, ничем таким. Но то, что я могу чуять, только этим не исчерпывается. Знаешь, есть ведь и такие ереси, где не демонам поклоняются, а иерархам высших фейри. Вот только я не припомню, чтоб такое практиковали здесь, в Орсинье. А в Пекорино, Дельпонте, Кьянталусе, Понтевеккьо или Плайясоль до сих пор есть тайные культы поклонений тому же Кернунну, Морриган или Маб.
– Знаю, конечно, ты за кого меня принимаешь? – Аглая даже слегка обиделась, но Джудо на это внимания не обратил и продолжил:
– Так вот я почуял тут что-то такое, связанное то ли с призывом высших фейри, то ли просто с какими-то такими ритуалами, трудно объяснить. Не успел я понять, что это, как оно исчезло.
Тут явился подавальщик, сгрузил с подноса деревянную миску с вареным мясом, тарелку с уже черствыми гречишными лепешками, миску с печеной картошкой, тарелку с салатными листьями, и две большие кружки. На сей раз он уже не рискнул так масляно пялиться на Аглаю, потому что Джудо взгляд этот перехватил. Встретившись с ним глазами, подавальщик аж икнул и вполне очевидно испугался, быстро мотнулся на кухню и принес тарелки и пару грубых вилок и ножей. Аглая брезгливо отодвинула эти приборы и из поясного футляра достала свои. Джудо поступил так же. Есть хотелось неимоверно, так что они оба накинулись на мясо и картошку, хотя и картошка, и телятина были холодными. Аглая быстро наелась, откинулась на спинку скамьи и приложилась к пиву. Телятина оказалась пересоленной, и хотелось пить. Она думала, что Джудо доест все, что осталось, как давеча за ужином, но он, прожевав еще кусок мяса, вытер платком вилку и нож, спрятал в футляр и приложился к узвару, да и его допил только до половины. Коснулся плеча Аглаи:
– Знаешь, пойдем-ка, наверное, спать. Устал я.
Он поднялся из-за стола и пошел наверх, явно торопясь. Аглая быстро пошла за ним.
Уже в номере, закрыв за собой дверь, она спросила:
–Что такое? Ты опять что-то почуял?
Он покачал головой, сел на кровать, жалобно скрипнувшую под ним:
– Что-то мне нехорошо, Аглая. Никак не пойму…
Аглая пригляделась к нему и встревожилась: лицо Джудо побледнело, а губы, наоборот, стали яркими, на лбу блестела испарина.
– О Дева! Неужели нас отравили?
Она вынула из футляра свои вилку и нож и внимательно их рассмотрела.
– Да вроде нет, никаких признаков яда.
Их вилки и ножи были сделаны из рога единорога и покрыты тонким слоем серебра именно для того, чтобы легко было определить яд. Аглая даже тихонько ножик совала в кружку с питьем, да и Джудо делал то же самое.