Один из культистов выступил вперед, подошел к алтарю и остановился как раз напротив ее бедер. Маска на нем была более тщательно сделана, чем у других, не просто личина с дырками для глаз и рта. На ней еще были вырезаны клыки и нарисованы какие-то узоры, а украшали ее не коровьи рога, а бараньи, основательно закрученные.
Аглаю при виде этого из ужаса бросило в смех, и если бы не кляп, она бы не смогла подавить истерическое хихиканье. Спохватившись, она принялась старательно работать челюстями, пытаясь избавиться от кляпа, и вместе с тем продолжила усердно молиться.
А культист, по всей видимости, главный жрец этого культа, принялся щупать ее за промежность – грубо, больно и бесцеремонно. Его корявые мозолистые пальцы проникли внутрь, и Аглая вскрикнула, громко, так, что даже через кляп было слышно.
Жрец остановился, пощупал еще раз, уже аккуратнее засовывая в нее палец, и громко сказал:
– Девственница!!!
Остальные загомонили:
– Чего? Да не может быть!
– Вот это повезло!
– Такая удача!
Жрец поднял руки, призывая остальных замолчать, и сказал:
– Сегодня наш покровитель и защитник получит щедрый дар! На его алтаре – невинная дева! Услышь нас, Флего, повелитель огня и камня!
Услышав имя демона, Аглая снова испугалась. Это был один из здешних древних культов, и в нем предполагалось, что жертву на алтаре режут не до смерти, а только трахают, а затем делают надрезы на коже. А потом наваливают на алтарь кучу хвороста и поджигают. И снова страх смешался с диким желанием рассмеяться – над этакой иронией судьбы. Ее, инквизиторку, представительницу той самой страшной Инквизиции, которая в старые времена отправляла еретиков на костры, сейчас оттрахают, порежут, а потом сожгут живьем самые натуральные еретики-демонопоклонники. Ну не смешно ли? Аглая едва сумела подавить хихиканье, и снова вернулась к молитве. Чувствовала, что потихоньку силы начинают прибывать. Лишь бы они прибыли до того, как ее трахнут. Конечно, вроде бы, если ее насильно и без согласия лишат девственности, это не должно нарушить ее обетов… но Аглае совершенно не хотелось проверять, так ли это.
Между тем жрец задрал балахон спереди, и два культиста, заведя его полы назад, завязали у него на спине узлом. Под балахоном у жреца не было никакой другой одежды, и из густой черной поросли выглядывали вялый член и большие отвисшие яйца. Жрец воздел руки и начал ритмично выпевать какую-то белиберду, которую тут же подхватили все остальные. Два культиста подволокли ближе к алтарю барабаны, сделанные из больших котлов с натянутой на них кожей, и стали бить в них колотушками в такт пению. Постепенно ритм учащался, дурманяще воздействуя на всех, кроме Аглаи, которая стала молиться еще усерднее. Она чувствовала, что сила ее возрастает, вот-вот у нее получится призвать круг света.
Культисты начали плясать, потрясая вилами, а двое из них – вообще охотничьими рогатинами. Увидев это, Аглая снова испугалась – вполне ведь может быть, что, разгоряченные ритуалом, они начнут в нее тыкать этими вилами, пока жрец будет ее трахать. Такие случаи в «Демонологии» тоже были описаны. Аглая, предпочитая об этом даже не думать, снова вернулась к молитве, тем более что распаленный воплями одноверцев жрец уже возбудился, и его член теперь торчал в полной готовности, здоровенный и толстый. От этого зрелища Аглаю чуть не вывернуло, а от мысли, что сейчас этот член воткнется в нее, она задрожала в ужасе и ярости одновременно.
Жрец подошел к ней, вцепился в ее ляжки, словно хотел проткнуть ее кожу пальцами, и приставил свой конец к ее щели.
Еретики завыли в экстазе.
Аглая выпустила всю накопленную ману обычным силовым ударом – слабеньким, конечно. Немного она смогла набрать маны за те несколько минут, что прошли с того момента, как она пришла в себя – сильно мешали кровавые печати. Но жреца все-таки оттолкнуло, он даже пальцы на ее бедрах разжал.