И в тот же миг оглушительно бахнул выстрел из пистоли. Жрец повалился на Аглаю, заливая ее кровью из огромной дыры в груди. Культисты прекратили плясать, но вилы не выпустили, наоборот, крепче вцепились в них и теперь оглядывались, пытаясь понять, откуда стреляли. Интерес к Аглае у них, само собой, тут же пропал. Грохнул второй выстрел, и самый здоровенный из них, с рогатиной, хлопнулся на спину, заполучив такую же дыру в груди, что и жрец.
На краю поляны засиял серебристый свет, и еще один культист, тоже с рогатиной, завалился навзничь, хватаясь за горло. А там и еще один, и еще – только теперь Аглая увидела, что их сразили метательные ножи.
А потом на поляну выскочил высоченный мужчина с мечом в одной руке и большим кордом в другой, и бросился на культистов. Те не растерялись, только вилы поудобнее перехватили, и навалились на него.
Мужчина весь светился призрачным светом, особенно волосы и глаза – те вообще пылали серебряным пламенем, а его меч сверкал солнечным лучом.
Аглая с удивлением и безмерной радостью узнала в этом диве Джудо.
Драка оказалась короткой. Джудо двигался нечеловечески быстро и ловко. Он легко увернулся от первого выпада вил, левой рукой с кордом рубанул наотмашь, даже не глядя, и достал одного из еретиков. Второй еретик попытался пырнуть его вилами, но Джудо шагнул в сторону и коротким взмахом меча отрубил ему руки с вилами, снова размахнулся кордом и метнул его в сторону алтаря. Раздался короткий вопль, и на Аглаю поверх жреца упал еще один еретик. Корд попал в ротовую дырку маски, вошел еретику в пасть и с кошмарным хрустом вышел у основания черепа. Горячая кровь окатила и саму Аглаю, и жреца, и алтарь.
Четверо культистов с вилами все еще пытались достать паладина, атаковали яростно и быстро, но он был все равно быстрее, каким-то невероятным образом умудрялся уклоняться от тычков. Однако и сам достать еретиков мечом не мог – вилы были длиннее, а еретики то ли осторожнее, то ли ловчее своих собратьев, так что Джудо бил по держакам, пытаясь обезоружить врагов. Потом, видно, плюнул, отскочил назад, призвал силу Девы и ударил яркой вспышкой света, ослепив всех четверых. Те завыли и начали беспорядочно тыкать вилами во все стороны, один из них тут же пропорол живот сотоварищу. Джудо легко увернулся от вил и двумя ударами меча зарубил двоих, а третьего схватил за горло и сжал могучей хваткой. Тот дернулся и обмяк. Паладин отшвырнул его в сторону, подскочил к еретику с пропоротым вилами животом, поднял левой рукой его вилы и пригвоздил его к земле, а потом повернул, выдернул их и воткнул в того, которому в самом начале драки отрубил кисти рук – тот пытался уползти с поляны, тихонько подвывая. Джудо пробил его вилами насквозь и остановился, оглядываясь. Был он явно не в себе, и выглядел скорее сидом, чем человеком. Аглая, наконец дожевавшая пробковую затычку до мочального состояния, выплюнула ее и заорала:
– Джудо!!! Именем Девы заклинаю тебя, вернись!!! – и вложила в этот крик остатки всех своих мистических сил.
Джудо замер, пошатнулся, моргнул. Серебряное пламя в глазах начало гаснуть, сияние, окутывающее его, тоже. Он как-то сник, словно меньше стал. Наклонился, полой балахона убитого культиста вытер меч и вложил в ножны. Подошел к алтарю, сбросил с Аглаи трупы и разрезал ремни, помог слезть с камня. Он прикасался к ее голой коже голыми же руками, и она чувствовала его особенную, притягательную силу сильнее, чем когда-либо раньше. Если бы он вот прямо сейчас завалил ее на этот алтарь обратно и трахнул, Аглая была бы безумно счастлива. И она это осознавала, только вот сил сопротивляться искушению не было. Однако сам Джудо, похоже, с искушением вполне справлялся. Или, может быть, не испытывал его? Она очень хотела взглянуть ему в глаза и попытаться понять, так ли это, но не рискнула. И всё, на что хватило ее сил – это быстренько отойти за камень и там присесть, чтобы Джудо не видел ее наготы. Да и, честно говоря, просто очень хотелось помочиться.
– Э-э… ты в порядке? – робко спросила она, высовывая из-за алтаря голову.
Паладин задумался, почему-то посмотрел на свои руки, пожал плечами и сказал:
– Вроде бы. По крайней мере ты меня немного привела в чувства, а то я вон как разошелся… – он махнул рукой, указывая на побоище вокруг. – Зараза, теперь даже допросить некого. Всех поубивал.
Он схватился за голову, упал на колени и принялся невнятно молиться Деве и Матери одновременно. Аглая, подавив острое желание подойти к нему и обнять, бочком вышла из-за алтаря и потянула к себе ближайший труп еретика, сняла с него балахон и набросила на себя. Надевать эту рубаху, окровавленную на вороте и груди, было очень противно, но, по крайней мере, теперь она не голая, и, возможно, так будет проще бороться с искушением.