«Дрочить, что ли, почаще надо?» – подумал Робертино. – «Или все-таки пойти к Марионелле?»
Мысль была соблазнительной и в общем-то здравой. Младшая кастелянша, ведавшая бельем в паладинском крыле дворца, была полуфейри и при этом посвященной богини-Матери с очень интересным обетом – служить воинам-посвященным Девы (то есть паладинам) как женщина, но при этом хранить физическую девственность и молчание. Служение предполагалось бесплатным, но по традиции паладины оставляли три серебряных монеты, своего рода пожертвование, что ли. Конечно, Марионелла обслужила бы и без монет, но среди паладинов считалось недостойным так крохоборствовать. К тому же фейри не любили деньги и побаивались их, так что монеты для посвященной были чем-то вроде дополнительной защиты от посягательств ее фейских сородичей. С самого момента основания корпуса паладинов лет пятьсот назад и поныне такие посвященные-полуфейри неизменно присутствовали неподалеку, по мере надобности избавляя паладинов от слишком уж сильных томлений плоти без нарушения паладинских обетов. Сами полуфейри взамен были надежно защищены и укрыты от мира фейри… а в старые времена еще и от людей, боявшихся таких полукровок (не без оснований, между прочим) настолько, что по возможности убивали детей от фейри еще в колыбелях. Так что женщины, которым не повезло заинтересовать высших фейри и родить от них, старались подкидывать таких детей в монастыри… В общем, всё это было придумано еще во времена короля Амадео Справедливого, основателя корпуса паладинов, объединителя королевства и особо почитаемого святого Церкви Пяти Богов.
Еще немного подумав обо всем этом, Робертино погасил палочку, спрятал ее остаток в коробку, коробку засунул поглубже в карман, и покинул кладовку. Три реала у него с собой были.
Хозяйство младшей кастелянши располагалось здесь же, на третьем этаже, но в другом конце коридора, и Робертино дошел туда за каких-то две минуты. Прежде чем войти, постучал – а ну как там кто-то уже… хм… обслуживается. Но дверь скрипнула – не заперто, а значит, можно войти. И паладин вошел.
Марионелла положила на комод большую стопку свежевыглаженного белья и повернулась к паладину. Выглядела она лет на тридцать, на самом деле ей было больше, но никто не знал точно, сколько. Полуфейри жили долго и долго не старели, но бессмертия от своих родителей-фейри по наследству не получали.
Робертино уставился на нее, разглядывая с любопытством. На фейри Марионелла была даже немножко похожа: маленького роста – даже невысокому Робертино чуть выше плеча, белокурая и вся какая-то воздушная. Видимо, ее отцом был фейри из тилвит-тегов, оттого она такая мелкая и с такими огромными зелеными глазами.
– Э-э… здравствуйте, – выдавил он, краснея и смущаясь. Марионелла улыбнулась, показав мелкие белые зубки, и полезла в кармашек своего белого с кружевами фартучка. Достала вощеную табличку и стило, быстро написала: «Ждала тебя, Робертино». Паладин удивился. Марионелла опять улыбнулась, проскользнула мимо него, закрыла дверь в коридор, потом открыла дверь в соседнюю комнатку и жестом предложила войти. Робертино вдруг заколебался. Стоит или нет это делать? Недавно он убедился на опыте, можно сказать, в боевых условиях, что настоящее целомудрие дает очень большой бонус к умениям и способностям паладина. Все эти особенные приемчики ему удавались без особого труда, тогда как многие другие ради этого изнуряли себя молитвенными бдениями и прочими сомнительными прелестями паладинских духовных практик.
Или, может, если Марионелла ублажит его ртом, это ведь не будет утратой девственности? Интересный вопрос, на самом-то деле. И в практическом, и в метафизическом смысле интересный. И паладин прошел в комнатку. Марионелла зашла следом, зажгла светошарик на подставке на столике.
Комнатка была маленькой, в ней из всей мебели были столик с двумя стульями, на одном из которых лежала толстая плотная подушечка, комодик с чайником на круглой подставке и несколькими чашками-блюдцами, кушетка и кресло. И маленький разожженный камин. Марионелла легко сняла с комодика тяжелый и горячий на вид чайник и цапнула чашки с блюдцами, поставила на стол. Робертино отодвинул стул и сел, хотя он изначально шел сюда вовсе не чаи гонять. Но хозяйкой здесь была Марионелла, и если она желает так, то пусть будет так. Да он и не хотел бы ее торопить, и честно говоря – уже жалел, что пришел. Интересно, она не обидится, если ей сказать, что он передумал?
Кастелянша налила чай, вынула из шкафчика корзинку с печеньем и фарфоровую баночку с вареньем, и поставила на стол, села на второй стул, с подушкой. Паладин растерялся: не мог понять, чего она ждет от него. Впрочем… чай можно и попить. И он взял чашку, отпил. Марионелла улыбнулась, отпила из своей, потом придвинула к себе лежащую на столе вощеную табличку и написала: «Тебе не нужно».