Джудо аж за лоб схватился:
– Я ж говорю – дурачье неотесанное. Демонопоклонники поумнее да посообразительней вас оказались, они хотя бы доперли, как своему повелителю следует жертвы приносить. Нет, ну это ж додуматься надо – единорогу, пусть и черному, телятину жертвовать. Да еще с солью. Тьфу. Я б на его месте только для того на призыв явился, чтоб вам, недоумкам, показать что почем.
Аглая хихикнула:
– Так, наверное, там было написано «юная жрица его приманит», на старой талле. Только первый переписчик, видимо, пару букв то ли нечетко написал, то ли пошутил нехорошо, а его орсинский последователь по-своему понял да и накалякал вместо «юной жрицы» – «соленый теленок». По-орсински. Вот тебе и всё объяснение. Грамотный человек бы сразу понял, что это ошибка, ну да с этих что взять. Но, силы небесные, призывать фейри, чтобы выгнать демона, вместо того чтоб бежать в Инквизицию заявлять – это вообще даже для Орсиньи редкостная дурость.
– Так это… служки-то Флеговы… они ж тоже не просто так за свои дела взялись, – робко сказал трактирщик Нино. – Поначалу-то мы, уж признаюсь честно, сеньоры, им потворствовали, курей носили и кроликов. Ну, там, болячки они знатно исцеляли всякие. Капустницу, опять же, побороть смогли… жука заморского, что картоху жрет, тоже… Долго то тянулось, и всем было хорошо. А потом в Боско Тенебро нехорошие дела твориться начали. Напасть какая-то там завелась, и люди все, кто под той напастью, как будто ума лишенные. Вроде ходят и говорят, а только глаза у них пустые.
Аглая и Джудо переглянулись, и паладин спросил:
– Зомби, что ли? Мертвяки то есть?
– Да нет, живые, только какие-то зачарованные, – вздохнул пожилой поселянин. – Мы думали поначалу, что это какая-то болячка магическая. Наша священница туда поехала, посмотреть, что к чему, да так и не вернулась. Жива она – это точно. Мы ее сами видели и говорили с ней, так у ней глаза такие же пустые, и возвращаться не хочет, говорит – там ей лучше.
– Почему не написали в Арагосу, чтоб прислали другого священнослужителя? – Аглая это спросила больше для порядка, заранее зная ответ. И он ее не удивил.
Хозяин гостиницы руками развел:
– А зачем? Мы подумали – ну, может, попустит ее, она и вернется. Она ж своя, мадеруэлская, а пришлют незнамо кого...
– Идиоты… – устало пробормотала Аглая. – Ну, дальше давай.
– Дальше… А дальше стали люди с окраин Мадеруэлы тоже такими становиться. Мы поначалу-то значения особого не придавали, хутора-то эти на отшибе стоят, тамошние редко в Мадеруэлу наведываются. А потом как-то слышим – старый Матей вдруг пить бросил и самогонку гнать, а вместо того на поле-огороде с утра до ночи работает, и ладно бы что путное сажал – так белую свеклу, которой только свиней кормить, а свиней-то у него нету, не приживаются они у этого пьянюги. Ну тут мы и поняли, что дело нечисто. Да не может такого быть, чтоб Матей по своей воле квасить перестал. Скорее солнце наземь рухнет. Вот тут-то нам и стало страшно. Мы послали одного нашего – посмотреть, что там в Боско Тенебро творится, велели ему крепко-накрепко на глаза особо никому не попадаться, местного питья не пить, еды не есть… ну он посмотрел, вернулся – говорит, там все такие, строем ходят, с утра до ночи работают, рук не покладая, потом из Кастель Креспо колокол звучит – и все строем по домам идут. А утром опять по колоколу – на работу... и так вот всё там. Ну, нам Леон – это который служка Флегов – сказал, мол, это самая что ни на есть кровавая магия. Давно трепались, будто молодой дон Креспо черной магией занимается. Вот, видать, и занимается... А Леон и говорит: не хотите, мол, так же, как там – мы вас защитим. Только за это плата требуется. Ну, назначили они по овце раз в неделю. Поначалу помогало, да только мы заметили вскоре, что одолевает напасть все-таки некоторых. И больших трудов стоит их в людской вид обратно привести. И тогда Леон сказал – мол, ничего не остается, надо человечьей кровью Флего ублажать, тогда он настоящую защиту даст. Убеждал, что одной жертвы надолго хватит. Обещал никого из своих не трогать, а только мимоезжих. Народу ж мимо хоть и немного ездит, а все же тракт наезженный мимо нас, на Монте-Плата.
Слушая это, Джудо тяжело смотрел на поселян и постукивал пальцами по рукояти корда. Аглая же глядела на них мрачным, суровым инквизиторским взглядом, от которого им очевидно было неуютно, но глаза отвести они не могли.
– И как, помогло? – сквозь зубы спросила она.
Вдова вздохнула:
– Да вроде как. Напасть на нас больше не ширилась… Только Леон силу обрел такую, что мы с ним больше поделать ничего не могли. Потребовал старостой брата его назначить, а самого его всем забесплатно снабжать. Не только едой да питьем… молодок да девок требовал, чтоб ублажали его и его помощничков...