– Вот-вот. Книжке лет триста, может, триста пятьдесят, точнее скажет наша комиссия исследователей. И за эти триста лет наверняка кто-то пытался по ней что-то делать. То-то в здешних местах постоянно какая-нибудь дрянь случается… и еще неизвестно, сколько искаженных списков уже с этой книжки тут ходит. Может, этот дон Креспо как раз по такому списку кровавой магии учился. Здесь в конце есть глава с практическими советами, – Аглая доела яичницу и припала к кружке с узваром.
– Сомневаюсь, – Джудо выскреб со сковородки остатки. – Похоже, у него-то как раз все получилось именно так, как он и хотел. А не кое-как. В любом случае, нам еще с ним разбираться... Вот что. Мне тут сказали тихонько, что, оказывается, местная молодежь тайком от своего старичья дубоголового гонца таки в Арагосу отправила. Поза-позавчера утром.
Аглая посмотрела на него заинтересованно:
– Вот как. Надо же. На день-два мы с ним разминулись. Ну, думаю, теперь сюда уж точно отряд храмовников и инквизиторок пришлют.
– Вот и я о чем. Как думаешь, имеет смысл подождать их, или самим пойти в Боско Тенебро, хотя бы глянуть, что там происходит?
Инквизиторка задумалась, потом сказала:
– Пока его выслушают, да пока обсудят, да пока соберутся, да пока доберутся… неделя пройти может. Нет у нас толкового мага, чтоб мог сюда портал открыть, к сожалению. Знаешь, как мне ни жаль это говорить, но придется нам ехать-таки на разведку. Да и посыльного своего с письмом отправить, сказать только, что если встретит на тракте инквизицию с храмовниками, чтоб до Арагосы не ехал, а им все рассказал и передал… Но сначала – спать.
Джудо допил узвар:
– Само собой.
Пока они ели, комнату им приготовили – ту самую, где Джудо трахался с Ноэминьей. Только внесли туда еще одну кровать, поменьше, и две старые, много раз чиненые ширмы, размалеванные аляповатыми цветочками. Цветочки изрядно облупились, и теперь уже невозможно было угадать, розы ли это, лилии или еще что. Впрочем, Аглая обрадовалась даже таким ширмам, развернула их, отгородив свою кровать, быстро разделась, закуталась в одеяло и заснула – без снов, даже помолиться не успела, как по уставу положено. Джудо тоже упал на кровать и заснул крепким сном.
Спали они чуть ли не до полудня. Первым проснулся Джудо, умылся, оделся и встал на молитву. Аглаю как раз его возня и разбудила.
Как и в прошлый раз, наутро после любовного ночного приключения он выглядел уже не так соблазнительно, и она тихонько выдохнула.
После молитвы он попросил ее принять исповедь, которая оказалась еще короче, чем предыдущая:
– Ну, сама ведь знаешь, что с нами было, так что я буду краток. Грешен в том, что страстей обуздать не сумел, впал в сидское бешенство и поубивал всех еретиков, – сказал Джудо. – И в том грешен, что хотел этим поселянам морды набить хорошенько, за дурость их и глупость непроходимую. Хм… в чем там я еще грешен? Ругался словами непотребными… И еще, будучи под заклятием, наговорил тебе всяких соблазнительных глупостей, потому, что ты девственница, а я сид на четверть, а сидов это очень привлекает...
– Э-э, не думаю, что это грех, – возразила Аглая. – Ты же не мог в тот момент себя контролировать, да и сидскую природу не переделаешь. А то, что ты под заклятье попал, тоже не твоя вина.
– М-м, ладно. Так, вроде больше нагрешить не успел. Ну и вот еще сознаюсь, что вчера предался плотским утехам с девицей Ноэминьей, по обоюдному согласию.
– Э-э… А в этом ты зачем каешься? – удивилась инквизиторка. – Тебе ведь можно.
– Можно. Но на исповеди сказать нужно, – вздохнул паладин. – Положено так, хоть и не грех. Ладно, вот и всё. Принимаешь ли ты мою исповедь, посвященная Аглая?
– Принимаю, посвященный Джудо. Прощаю тебе твои грехи, и молю Деву о том же, – закончила она обычной формулой. А потом сказала:
– Как думаешь, Джудо, а я тебе как посвященному могу исповедаться?
– Чего не знаю, того не знаю, – паладин искоса, чтобы не прямо в глаза, глянул на нее. – И, Аглая – лучше не надо. Ведь пожалеешь потом. Я ж знаю, о чем ты хочешь исповедаться, так вот – не стоит. Пусть лучше оно несказанным останется. По крайней мере между нами.
Когда они спустились вниз, там уже все столы были сдвинуты в один, и за ними собрались, похоже, почти все мадеруэльцы старшего возраста. За открытыми окнами виднелись остальные поселяне, помоложе. Два места во главе стола были свободны, да еще сам стол там был покрыт скатертью.
Аглая и Джудо переглянулись, вздохнули и заняли эти места. Молча трактирщик поставил перед ними вареную картошку с маслом, миску с молодыми огурцами и зеленью в сметане, пышный рыбный пирог и по миске с тушеной в соусе телятиной, а подавальщик – два кувшина шиповникового узвара.