Аглая опустила руки на алтарь, провела по гладкому камню, сметая пыль и паутину, стряхнула на пол:
– Говорю вам – не бойтесь. Надо только до утра продержаться… – она оглядела их, вкладывая в свой взгляд спокойствие и уверенность, которых у нее самой не слишком много было. – Будем молиться и уповать на милость богов.
Она прикрыла глаза и глубоко вдохнула.
Снаружи ударил гром, от ветра распахнулись все ставни на окнах, женщины вскрикнули. Аглая уперла ладони в гладкий камень алтаря и четко, уверенно, громко начала читать первый псалом из Книги Песен.
Простые и понятные слова, знакомые всем. Женщины подхватили их нестройными, дрожащими голосами. Аглая почувствовала необыкновенный прилив сил, и с удивлением увидела, что полированный гранит под ее руками начал светиться. Боги отозвались на ее молитву, и страх пропал начисто. Сомнения исчезли. Осталась только вера.
Она потом не могла вспомнить толком, сколько времени простояла так, читая подряд все псалмы и молитвы, какие только приходили в голову.
Снаружи, в обычном мире, гремела гроза, а в ментальном плане бушевала битва, отголоски которой доносились до Аглаи вместе с раскатами грома. Сама она чувствовала себя скалой в этом бурном море, скалой, на которой нашли пристанище измученные птицы. Волны бились в нее, сотрясали и окатывали сверху донизу… восемь птиц-женщин жались к ней, и вторили ее голосу. И становились сами сильнее.
А потом всё кончилось. Гроза ушла на рассвете, омыв и очистив всё вокруг. Больше не было удушающей вони кровавой магии, не чувствовалось кровавое заклятие, мир был спокоен и удивительно тих вокруг.
И в этой рассветной тишине раздался стук копыт.
Аглая, пошатываясь от усталости, вышла из-за алтаря, подошла к двери и толкнула створки. Женщины пошли за ней.
На площадь въехал верхом на Адарбакарре Джудо. Выглядел он очень уставшим и измученным, почти не светился, хотя в глазах всё еще горело фейское серебро. Да и черный единорог как-то потускнел, видно было – обессилел слишком. На плече паладина сидел феникс с полусложенными крыльями, отчего казалось, что на плечах у Джудо огненный плащ. Меч в ножнах висел на перевязи, левой рукой паладин держался за гриву единорога, а на кулак правой была намотана та самая веревка с волосом единорога… на которой он волок по земле связанного человека в довольно богатой, но уже изорванной и испачканной одежде, неожиданно блондинистого для орсинца.
Адарбакарра остановился, опустив голову и пошатываясь. Аглая подошла к нему, погладила осторожно по морде. Единорог ткнулся храпом ей в вырез блузки:
– Дева, выполнен ли наш договор?
– Выполнен, Адарбакарра, – сказала она. – Благодарю тебя за помощь.
Он поднял голову, фыркнул:
– Передай людям, чтоб больше не смели меня призывать… пусть лучше никак не призывают, чем соленой телятиной, бр-р-р…
– Не опасайся, они больше не посмеют, – усмехнулась инквизиторка. – Но все-таки ты ведь их защитил, так или иначе.
Адарбакарра повернул голову, посмотрел на женщин за спиной Аглаи, глядевших на него с восторгом:
– Потому что тебе обещал.
Она снова погладила его по тонкой серебряной стрелке на морде, идущей от рога к черному бархатному храпу.
Феникс взмахнул крыльями, взлетел, сделал круг над площадью и взмыл в небо, тая среди утренних легких облачков, освещенных еще не взошедшим солнцем.
Джудо спрыгнул, потер лицо, потряс головой. Бледное сияние ушло из его глаз, перестали светиться и волосы. Он подтянул поближе пленника:
– Едва удержался, чтоб не убить. Итак, дон Коррадо Креспо собственной персоной, малефикар и еретик, – он легонько пнул в бок Креспо, тот дернулся, замычал сквозь кляп.
Аглая подошла ближе, взяла паладина за руку:
– Ты вернулся… Хвала богам!
– И благодаря тебе. Ты хорошо молилась, Аглая, – он перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал.
Женщины смотрели на него с восхищением, не отрывая взгляда. Наконец, блондинка посмотрела на пленника, и вдруг как взбесилась:
– Ага, попался наконец, выродок!!! – она подскочила к нему и принялась его бить ногами, выкрикивая грязные ругательства. Джудо сгреб ее за кожаную жилетку и оттащил:
– Сеньорита, успокойтесь. Оставьте что-нибудь и Святой Инквизиции.
Она повернулась к нему, уткнулась ему в грудь и расплакалась. Джудо, гладя ее по волосам, проговорил:
– Тихо, тихо… всё теперь будет хорошо.
Одна из женщин робко спросила:
– А... заклятье точно не вернется?
– Нет, – Джудо поднял кулак с веревкой. – Никаких больше заклятий не будет. И дона Креспо тоже. Его скорее всего казнят смертью, а баронство передадут под временный протекторат наместника.