А уже утром приехала наконец комиссия, и большая: архонты Судии и Мастера, архонтисы Девы и Матери, и предстоятель Хранителя, и при них посвященные, да еще несколько паладинов-храмовников с лучшим дознавателем из городских паладинов Арагосы, а также всё выездное отделение арагосской инквизиции с преосвященной Катариной во главе. Выяснилось, что Лучано приехал в Арагосу через день после того, как Джудо и Аглая отправились в путь, и, выслушав его рассказ, время тянуть уже не стали, на следующее утро и выехали. А в Сантильяне уже встретились и с Тьерри, который тут же письмо Аглаи и вручил Торресу (который показался ему самым грозным и важным в этой компании). Стало понятно, что теперь-то такая большая толпа не нужна, но решили уже все-таки в Мадеруэлу и Боско Тенебро наведаться, а там видно будет.
Появление комиссии вызвало у мадеруэльцев перепуг и облегчение одновременно. Всю гостиницу пришлось отдать для постоя, но Нино не жаловался, а уж когда узнал, что за еду и лошадиный корм ему еще и заплатят, то обрадовался. По закону-то община должна была бесплатно кормить и обустраивать и паладинов, и священнослужителей, и инквизицию, но архонты, посовещавшись, решили, что для бедной Орсиньи и тем более такой глуши это будет слишком накладно, так что решено было заплатить хотя бы за еду и фураж.
Для начала архонты, Торрес и Катарина решили заслушать доклады Аглаи и Джудо. Докладывали они вместе, и пришлось рассказать обо всём, и о том, что случилось в Сумбре, тоже. Рассказывала сначала Аглая, затем Джудо. Он закончил на том, как пленил Креспо – не без помощи короля черных единорогов и самого Хранителя.
После этого архонты некоторое время молча обдумывали, потом начали спорить, считать ли нарушением обета и грехом случившееся в Фейриё, и если да, то стоит ли наказывать за это посвященную Аглаю, пока наконец преподобный Эспозито, предстоятель Хранителя, не сказал:
– Формально посвященные Аглая и Джудо согрешили... но выбора у них не было. А уж само то, что боги отозвались на молитвы посвященной Аглаи и послали Хранителя на помощь посвященному Джудо, говорит о том, что они не видят за ними вины и нарушения обетов. Так смеем ли мы обвинять посвященных в этом?
Архонт Судии согласился:
– Само собой, не смеем. Боги уже решили сами. Так что я думаю, что даже никаких епитимий налагать не стоит.
Катарина, смерив Джудо подозрительным взглядом, пожала плечами:
– Вижу, что большинство из вас согласны с этим мнением, потому не стану настаивать на епитимьях для обоих. Хотя я как раз считаю, что надо бы. Выхода, конечно, у них не было, и я бы наложила епитимью не за сам факт, а за то, что они оба это грехом не сочли и каяться не намерены.
– По-моему, вы придираетесь, преосвященная, – усмехнулась архонтиса Матери. – И потом, даже если бы другой выход был, я бы и тогда настаивала на отказе от епитимий, ведь паладин Джудо – посвященный Матери, его долг – избавлять женщин от душевных страданий, а посвященная Аглая, пережив попытку жертвоприношения с изнасилованием, несомненно нуждалась в избавлении от этого тяжкого и крайне неприятного груза.
Поджав губы, Катарина перевела взгляд на архонтису Девы, ища у нее поддержки в этом вопросе, но та, до этого пристально разглядывавшая обоих «виновников», неожиданно согласилась с мнением других архонтов:
– Вы правы, преосвященная Роза, преосвященный Даниэло, преподобный Эспозито. Боги уже решили за нас, потому мы должны прекратить обсуждать этот вопрос и перейти уже к обсуждению дальнейших действий. У нас тут имеются одиннадцать трупов демонопоклонников, застигнутых и убитых на месте преступления. Паладин Джудо, конечно, перестарался, но опять же, он находился в некотором помрачении, да и выхода особого, как я понимаю, тоже не было… Потом у нас еще тридцать семь живых демонопоклонников, сидящих тут по погребам... и малефикар барон Креспо. А также целое селение в пять с лишним сотен жителей, подвергавшееся длительным кровавым заклятиям. Давайте решать уже эти вопросы, они важнее и насущнее.
И комиссия милостиво отпустила и Аглаю, и Джудо. Выйдя из гостиницы, они молча пошли прогуливаться по центральной улочке деревни. Дошли до конца, и Аглая вздохнула:
– Как видишь, нас не наказали. Я даже удивляюсь.
Паладин пожал плечами:
– Ну, должно же было с нами случиться хоть что-то приятное… Интересно, чего они нарешают по поводу остального…
Нарешали, кстати, довольно быстро. Часть паладинов и инквизиторок отправили в Арагосу – конвоировать арестованных. В помощь им быстренько рекрутировали с три десятка крепких местных мужиков (обещая засчитать эту работу в качестве епитимьи). Архонт Мастера и его двое помощников осмотрели деревню и выбрали место для постройки монастыря, а затем тоже уехали, предстоятель Хранителя с помощником занялись установкой обережных знаков, для чего тоже взяли работников из местных. А остальные занялись расследованием – ведь надо было вести следствие и в Боско Тенебро тоже. Туда направили двух храмовников (Джудо в том числе), посвященного Судии, инквизитора и инквизиторку. Аглая осталась в комиссии по Мадеруэле. А самого Джудо перед отъездом в Боско Тенебро вызвала архонтиса Матери, вручила ему плащ посвященного и сказала: