Маэстрина с жадностью и профессиональным интересом уставилась на паладина Джудо, удивляясь, почему он смотрит куда-то ей на плечо, а не в лицо. И сказала:
– Сельдерей – потому что в Таллианской Империи он считался символом мужества и доблести. А что касается аллегории – так вам, сеньор паладин, еще очень повезло, ведь ее с вас писал маэстро Моденьи. Аллегория доблести – это далеко не самая худшая из всех его аллегорий. Он сам мне рассказывал, как роспись по заказу делал для Кьянталусского управления учетной палаты. С аллегорией снижения подушной подати, приносящей благосостояние добрым поселянам.
Худощавый блондин удивился:
– А что, и такое бывает?
Чернявый щеголь со шрамом ответил:
– Чего только не придумают господа живописцы, Валерио. Видел же росписи в Королевской Опере? Те, которые изображают всякие музыкальные жанры в виде разных фейри? Помнишь, мы с тобой гадали еще, какой жанр додумались изобразить в виде баньши?
– Помню, Андреа. Так и не угадали, кстати, – Валерио посмотрел на маэстрину. – Но то такое, все-таки музыкальные жанры. А вот как изобразить аллегорию снижения подушной подати – вот этого я не пойму.
Паладин с длинной косой усмехнулся:
– Ты как маленький, Валерио. Да просто – голого мужика или тетку нарисовал, и готово.
Маэстрина улыбнулась ему:
– Совершенно верно, сеньор…
– Мэтр Джироламо Грассо к вашим услугам, маэстрина, – представился он. – Так я прав, да?
– Само собой. Снижение подушной подати было изображено в виде обнаженной дамы с ленточкой на причинном месте, в венке из колосьев риса, в правой руке у нее рог изобилия, наклоненный над поселянами в виде обнаженных мужчин с косами и вилами, а в левой – пустой кошелек. Если поступает подобный заказ, так обычно и делают – пишут голую женщину или такого же мужчину с какими-нибудь хоть приблизительно имеющими отношение к делу атрибутами, главное – побольше красивостей. Тьфу. Я, сеньоры, такое терпеть не могу и не пишу. То есть, конечно, какие-то аллегории изобразить придется – там, аллегорию мудрости, аллегорию доблести опять же. Но для этого мне как раз натура не нужна, с этим я и так справлюсь. Мне нужна натура для великих героев древности. В частности, для братьев Фарталлео. Как вы понимаете, для такого мне нужна не просто натура, а очень хорошая натура.
Паладины переглянулись и снова уставились на Джудо:
– Слышал? Так может, ты все-таки… – спросил капитан.
Джудо махнул рукой:
– Только после тебя, Антуан. Что, не хочется? Ну вот и мне не хочется.
Сесилья, глядя на Джудо со всё возрастающим интересом, предложила:
– А может, все-таки подумаете? Если вас, гм, размер ленточки беспокоит, то я вам обещаю, что у меня ленточка будет, гм, большая.
Мартиниканец и блондин Валерио прыснули смехом в кулаки, Джудо остался невозмутим, а паладин-маг, с сочувствием глядя на маэстрину, сказал:
– Но помочь сеньоре надо. Опять же, государственное, королевское дело… и я знаю, кто для него вполне годится. У нас вон аж двадцать один младший паладин имеется, пусть сеньора из них и выбирает.
– А это мысль, – обрадовался чернявый Андреа. – Лишь бы только не целыми днями, а, маэстрина Верни? Ведь парням и тренироваться, и учиться надо.
– Я всё понимаю. Три часа в день, больше не нужно, да и тяжело. Но… вы бы тоже подумали, а, сеньоры? Мне ведь разные великие герои древности нужны. Вот вы, сеньор Андреа, отлично бы подошли для эпизода «Плайясольский князь Фульгуро Салина присягает Алессио Фарталлео на верность». Из вас такой бы замечательный князь получился!
– Нет, спасибо, но нет, – категорически сказал Андреа. – Это же придется напяливать дурацкие штаны по тогдашней моде, с накладной задницей. Ну уж нет, спасибо.
А капитан добавил:
– Я всё понимаю – королевское дело, но мы, старшие паладины, тоже занимаемся королевскими делами, и потому нам следует выбирать из них те, в которых мы для его величества можем принести наибольшую пользу. Так удовольствуйтесь младшими паладинами, маэстрина. Приходите завтра утром на плац, погода вроде хорошая будет. И выбирайте, какие понравятся. Но не больше троих за раз.
Вечером, когда младшие паладины имели немножко свободного времени, которым могли распоряжаться по своему усмотрению, Робертино как раз собирался пойти в город – пройтись по магазинчикам, наведаться в парикмахерскую «Лавровишня», а потом встретиться с Оливио, Бласко и Жоаном и завалиться с ними в тратторию «Корзо бланко» с кестальской кухней, да и угоститься там отличной паэльей и хорошим вином. Но как раз когда младший паладин уже собрался выходить, его перехватил дежурный и сообщил, что к нему посетитель. Робертино удивился, но в приемную, естественно, пошел. Любопытно было, кто ж это таким официальным образом к нему явился. Обычно если приезжал в столицу кто-то из родни, то присылали записку, так же, как и если бы его хотели видеть в университете. А университетские друзья и без того отлично знали его паладинское расписание, и о встречах договаривались заранее.