– Сочувствую, – Робертино огорчился и тоже обиделся. Все-таки он, что ни говори, считал, что Марио – хороший художник. – И… ты отказался?
– Конечно, – Марио махнул рукой. – Они ведь знаешь почему это сделали? Знаешь, почему меня так унизили? Да потому, что я – Сальваро. Они решили, будто я совершеннейшая бездарь, и академиком стал только из-за своего происхождения, а сам по себе ни на что не годен.
– А вот это они совершенно зря, – сказал Робертино, чувствуя, что сам начинает злиться. – Нас, Сальваро, так унижать нельзя. Тем более незаслуженно. Мы очень мстительные.
– Вот-вот! – Марио вскочил и принялся быстро ходить по приемной туда-сюда. – Только в этом случае отомстить надо так, чтоб они умылись и ничего не могли возразить. Чтоб проглотили и вынуждены были делать вид, будто все в порядке и так и надо. И так, чтоб им доказать, что я не бездарь и на что-то да годен!
– Ты уже что-то придумал? – Робертино знал, что если уж Марио загорелся какой-то идеей, какой-то целью, то он не успокоится, пока своего не добьется.
– Придумал. Но мне нужна будет твоя помощь… Видишь ли, подтверждать-то звание всё равно надо. А другой работы мне не дадут. Но я имею право найти заказ сам. Заказов-то полным-полно, из-за этого юбилея. Но для такого дела не всякий заказ годится, а такой, чтоб, во-первых, заказчик был очень важный, прямо сказать – государственный, и чтоб, во-вторых, потом мои работы можно было посмотреть всем желающим. Можно, конечно, плюнуть на то, что они там все подумают, и попросить отца стать таким заказчиком, и пусть все утрутся. Но ты же понимаешь, утрутся-то они утрутся, а за глаза всё равно будут бездарью называть. А я хочу им доказать, что это не так!
– И чем же я тут помочь-то могу?
– А ты меня к своим наставникам проведи, – Марио показал на портреты прославленных паладинов прошлого. – Ведь в королевском дворце есть Галерея Славы, где вывешены портреты великих военачальников, адмиралов и героев. Наш дядя Гуго Ванцетти там тоже есть, кстати. Так вот… твои наставники-то наверняка вполне заслуживают, чтобы их портреты попали в эту галерею. Насколько я знаю, их портретов там еще нет. Только паладины прошлого. А я могу их портреты написать! А ты им поклянешься, что я умею это делать! И если Корпус даст мне такой заказ… я утру носы всем этим старым пердунам и кошелкам из Совета Мастеров, и докажу этим козлам и козам из Высшего Академического совета, что Сальваро если за что берутся, то делают это очень хорошо!
– Идея хорошая, – задумался Робертино. – Дело за малым – убедить наставников. Хм… А давай попробуем. В конце концов, если они откажутся, то мы, младшие паладины, ведь тоже можем скинуться на заказ, пусть это будут портреты младших паладинов, но все-таки ведь заказ, а?
– Ну… да. Все равно это будет лучше, чем в сортирах виньетки малевать, – Марио попытался пригладить растрепанные волосы. – Ну, веди меня.
Робертино знал, что по вечерам, когда у младших и обычных паладинов наступает время увольнительных, старшие паладины частенько собираются в своей гостиной. Конечно, они тоже могут куда-нибудь уйти, но Робертино надеялся, что не все, и что хоть кто-нибудь там будет. Так что он провел Марио на второй этаж и постучал там в дверь старшепаладинской гостиной. Дверь открыл Чампа:
– Сальваро? А с кем это ты?
– Сеньор Ринальдо, тут такое дело… как бы так сказать, – замялся Робертино. – В общем, это мой брат Марио, и у него важное дело к старшим паладинам.
Чампа поднял бровь и пристально посмотрел на Марио. Хмыкнул:
– Ага, еще один. Это уже любопытно, – он повернулся и сказал вглубь гостиной:
– Не поверите, но к нам пришел маэстро.
В ответ раздался голос капитана:
– Да им тут что, намазано… Ладно, пусть заходит.
И Чампа пропустил недоумевающих Робертино и Марио в гостиную, где возле камина в креслах сидели капитан, Манзони, Филипепи, мэтр Джироламо и Кавалли. Чампа уселся на диванчик возле своей лютни.
– Хм… Сеньоры, это мой брат Марио Рафаэль Сальваро и Ванцетти, – официально представил брата Робертино. – И он художник. У него к вам есть предложение...
– Нет! – резко сказал Кавалли.
Джудо же его одернул:
– Погоди ты отказываться. Давай сначала послушаем, что этому-то маэстро от нас надо.
Марио посмотрел на старшего паладина Манзони хищным, изучающим взглядом, в котором Робертино заметил знакомый слегка сумасшедший блеск – так братец смотрел на людей, с которых ему очень хотелось написать портрет. И пока что никто из тех, чей портрет ему загорелось написать, не смог отказаться. Робертино было любопытно, сумеет ли отказаться Манзони.