– Ого… – он поднес к глазам руку, рассматривая мерцающую ауру. – Уж не поэтому ли ваш маг не хочет с нами попрактиковаться?
Робертино и сам коснулся потока, и тоже весь замерцал голубоватым свечением:
– Нет, просто он боевую магию терпеть не может. Говорит, мол, она для ленивых разумом, хотя я с ним и не согласен. Нет, все-таки надо еще раз попробовать уломать его на тренировку, мне даже интересно стало, сможем ли мы управиться с его магией. Нас же учат в основном боевой противостоять, а на самом-то деле любая магия может причинить вред, даже целительская. Ну представь – маг-целитель возьмет да и воздействует на твое сердце. Или желудок. Целительская-то магия на нас же действует, в отличие от боевой…
– Мда… в самом деле, – Оливио медленно подошел к двери и сбросил половину маны вдоль подвального коридора световым потоком. – Уф, даже устал, так много хватанул.
Робертино тоже сбросил половину, стряхнул руки:
– Это с непривычки. Теодоро говорит – нам еще этому учиться и учиться… Обещал, что после осеннего Равноденствия приволочет большой колодец маны и будет нас топить. Так и сказал. Так что мы тут можем немножко попрактиковаться, пока возможность есть.
– Было бы неплохо. Ха, представляешь, если у нас потом сразу получаться станет, то баран Джулио тогда вообще от зависти умрет, – усмехнулся Оливио и прикрыл дверь винного погреба, потом вышел на середину коридора и поднял руки, медленно выпуская ману в виде призрачного света. Мана рассеивалась по погребу, и очертания бочек в ней таяли, зато отчетливо проявлялись обычно невидимые следы самых разных сил на тонком плане. Робертино начал делать то же, что и Оливио, потому что одному младшему паладину охватить такое большое помещение было не по силам.
Вскоре весь винный подвал был затоплен призрачным туманом, и паладины медленно двинулись по коридору, вглядываясь в следы.
– Хм, что это… – пробормотал Оливио, присматриваясь к тонким красным линиям, идущим вдоль одной из стен. – На следы фейри не похоже… скорее какая-то темная магия. Магия крови, точно.
– Это древний языческий ритуал, – сказал Робертино. – Кастель Сальваро – старый замок, а его фундамент еще старше, во времена до Откровения Пяти здесь уже была крепость. Язычники древности, когда строили крепости, приносили кровавые жертвы.
– Человеческие? – с легкой дрожью в голосе спросил Оливио. – Разве в Фарталье где-нибудь, кроме Орсиньи и заморской Мартиники, такое в старые времена делали?
– Бывало, что и делали, – кивнул Робертино. – Но не в Кесталье. Здесь такого никогда не практиковали. Когда строили Кастель Сальваро, заклали двух быков и коня, и первые камни скрепили цементом на их крови... О, смотри, а это что? Ну, я же говорил – крыса!!!
Оливио тоже заметил цепочку следов, явно крысиных, но слишком больших. Они вели от узкой норы в углу одного из коротких тупиков-ответвлений главного коридора. Он присел, потрогал пальцами:
– Хм… похоже на колдокрысу, только как-то чуток чище след, что ли. Наверное, они тут такие и правда из-за источника вырастают.
Паладин поводил рукой над следами, потянул носом:
– Хотя… знаешь, по-моему, это все-таки винник. Ну смотри сам: следы с вытянутыми пальцами, у крыс все-таки покороче…
Робертино тоже присел, рассматривая след:
– Да ну, ты что. Крыса как она есть.
Оливио возразил, выпрямляясь:
– А почему тогда шибает фейским духом? Мне аж чихать хочется… И если это крыса, как ты говоришь, то скажи мне, что она тут жрет, в винном погребе… Не за граппой же она сюда ходит.
Он пошел по следу, Робертино – за ним.
Спор паладинов разрешился очень быстро, как только они дошли по цепочке следов до соседнего тупичка. Крыса сидела на полу посреди этого отнорка, между огромных глиняных амфор и двух скамей, и не спеша закусывала.
Увидев ее, паладины на мгновение застыли, потом оба одновременно поудобнее перехватили кочерги:
– А я говорил – это винник! – торжествующе сказал Оливио, вытянув в сторону крысиной добычи левую руку.
– И крыса – тоже, – констатировал очевидное Робертино.
Крыса замерла, уставилась на паладинов алыми глазами.
– Ну, и что делать будем? – поинтересовался Робертино. – Как бы амфоры не побить… Надо бы ее отсюда выманить.
– А может, не надо? – засомневался Оливио. – Видишь, она неплохо охраняет подвал от винников. Пусть себе живет…
Робертино задумался было, но крыса решила за паладинов.
Не сводя с них взгляда кроваво-красных глаз, она бросила полусъеденный трупик винника, обошла его, сгорбившись, и бросилась на Оливио.
Паладин тут же сбросил остатки маны на крысу силовым ударом, ее подкинуло вверх, и Робертино, размахнувшись, отбил ее кочергой в коридор. Пролетев десять футов, крыса шлепнулась о бочку у противоположной стены, вцепилась в нее когтями и сползла вниз, оставляя на дубовых досках глубокие царапины. Упав на пол, она перевернулась, встряхнулась и снова прыгнула на паладинов. Робертино выпустил в нее ману вспышкой света, и ослепшая крыса упала рядом со своей давешней жертвой, противно завизжала и закрутилась на месте. Оливио коротко взмахнул кочергой и перебил ей хребет. Крыса затихла и обмякла.