Прошло четверть часа, прежде чем за дверью почуялось движение.
Потом дверь отворилась, и в келью вошли две монахини в бело-красных хламидах. У одной из-под платка спускались на плечи черные косы, у другой – светлые. В келье было темно, но оба паладина отлично их видели, потому что смотрели, конечно же, не только простым взглядом.
Монахини замерли, почуяв повреждение своего магического круга. Одна из них, черноволосая, быстро вошла на середину кельи, отбросила ногой циновку и опустилась на колени, щупая пол. Вторая быстро закрыла дверь и зажгла светильник.
– Что вы здесь делаете, сеньоры? – осведомилась она, глядя на Оливио и Робертино. Надо признать, самообладание у нее было намного лучше, чем у ее чернявой подружки – та глядела на паладинов перепуганными глазами.
– Вы, никак, ошиблись дверью? – продолжала блондинка, хоть паладины ей и не отвечали. – Или вы пришли соблазнить скромных монахинь?
С этими словами она резко наклонилась, схватила свою хламиду за подол, выпрямилась и бросила ее в Робертино. Паладин уклонился, и тряпка, вместо того, чтобы упасть ему на голову, только скользнула по плечу и шлепнулась на пол. Черноволосая вскочила и попыталась проделать то же самое с Оливио, но он тоже увернулся, и все бы ничего, но циновка поехала под его каблуком, он покачнулся, и монашке, уже полностью голой, этого хватило: она змеей кинулась вперед и схватила его за ноги, валя на пол, а потом навалилась на него, пытаясь сорвать с него одежду.
Блондинка же, тоже совсем голая, стояла перед Робертино, сжимая в руке короткий нож – как он разглядел, обломок обычного столового ножа, но хорошо заточенный.
– Ах, ну если так, то попробуй, мальчик! Свою девственность я дорого продам, – усмехнулась она, призывно покачивая бедрами. Робертино смотрел на нее, чувствуя, как накатывает дурнота и как взор заволакивает красная пелена. Пальцы перебирали четки, губы шептали молитву, и только поэтому он все еще владел собой.
Кровавая ведьма оказалась очень сильной. Сильнее, чем он осмеливался предположить.
Но и он был не так прост, как могло показаться. Дойдя до последнего камешка перед подвеской-акантом на четках, он резко вскинул сжатый кулак с четками и призвал круг света.
Громко хлопнуло, белый свет затопил келью. Взвизгнула чернявая, и краем глаза Робертино увидел, что Оливио сумел-таки зачерпнуть маны и сбросить ее силовым ударом, отчего чернявую ведьму откинуло назад. Оливио встал, держа руку на четках, а правой хватаясь за меч.
Блондинка засмеялась:
– Ах, какая ерунда. На девственниц сила Девы не действует, на что ты надеялся? Но шутки кончились!
Она резанула себя по ладони своим ножичком. Брызнула кровь, и красный вихрь закрутился в келье, высасывая силу из паладинов. Оливио попытался призвать силу Девы, но ему не хватало концентрации, кровавый вихрь сбивал его с настроя и туманил сознание.
Робертино чувствовал, что еще немного – и он совсем ослабнет, и тогда им с Оливио точно конец придет. Он заметил, что чернявая поднялась и снова насела на товарища.
Блондинка шагнула ближе. Ее кровь стекала на пол, впитывалась в круг с рунами, и он наполнялся силой, хотя нацарапанные Оливио знаки явно мешали. Блондинка рявкнула:
– Констанса, брось его, потом трахнешь, никуда он не денется. Поправь круг, живо! Нам синеглазика уделать сначала надо, он потверже, чем твой красавчик.
Констанса послушалась, схватила со стола нож, разрезала себе ладонь и поползла по кругу, затирая знаки Оливио.
Робертино вынул меч, с размаху всадил его в деревянный пол и опустился на колени, положив руки на крестовину и прижавшись к ней лбом. И начал вслух читать первый псалом, обращенный ко всем Пяти богам.
Красная пелена сдавила его, рвала сознание, сбивала с мысли, но он продолжал читать этот самый простой, самый популярный псалом, знакомый с детства. Он каждый вечер с ранних лет читал его перед сном, потому что мать его была очень набожной и тому же учила своих детей, а Робертино больше других проявлял склонность к вере, чем неизменно радовал мать. И теперь он мог этот псалом читать даже в затуманенном состоянии.
Меч его засиял белым, и это сияние начало разрывать красную пелену.
И тут ему начал вторить высокий голос Оливио, который все-таки сумел подняться с пола, тоже вынуть меч и начать молиться.
Красный вихрь рвался, опадал и терял силу, но кровавые ведьмы не сдавались: чернявая наконец восстановила круг, и теперь лежала в нем, бормоча какое-то заклинание. Блондинка все пыталась добраться до Робертино, и все-таки продвигалась вперед, хоть и с большим трудом. Но когда она уже была почти рядом и уже протянула к нему окровавленную ладонь, чтобы поставить на нем кровавую отметину, как он резко выпрямился, выдернув меч из пола, и приложил ей крестовиной по лбу. Ведьма взвизгнула, взмахнув руками, упала навзничь и затихла. Рядом бабахнула вспышка – это Оливио хватанул маны и скинул ее на чернявую, тоже вырубив.