Наконец, Луиса дочитала, сложила письмо и спрятала в конверт. Повернулась к аббатисе:
– Дон Сальваро пишет, что Каса ди Альбино его стараниями впервые за пять лет принесло хороший доход, и что на следующий год можно будет отстроить усадьбу. И предлагает мне временно поселиться в Кастель Сальваро, чтобы донья Сальваро помогла мне освоиться со светской жизнью. Пишет он также, что я никак не ограничена в выборе – принять его предложение или остаться здесь, и что я вправе выйти замуж за кого пожелаю и когда пожелаю, замужество не лишит меня наследства и мой будущий муж должен будет принять мое имя… А если я решу остаться в монастыре и принести обеты, то он просит меня все-таки сначала спросить мнения Оливио – стоит ли мне это делать.
– И что же ты решила, Луиса? – спросила аббатиса. – Останешься здесь, огражденная от соблазнов мирской жизни, защищенная от всякого зла, или же примешь предложение дона Сальваро и станешь сеньорой Каса ди Альбино?
Луиса помолчала несколько секунд, потом твердо сказала:
– Преосвященная Аглая… Я слишком молода, и слишком мало видела в жизни. Оставшись здесь, я никогда не узнаю, какая она, жизнь в миру. Пусть там соблазны и всякое зло, но ведь там же есть и добро. Не может не быть. Если уж совершенно чужой мне человек, да еще такой знатный, как дон Сальваро, решил мне помочь – то это ведь значит, что за стенами монастыря есть и хорошее. И я там буду не одна, ведь у меня теперь есть брат.
– Значит, ты решила покинуть монастырь, – не спросила, а скорее отметила Аглая. – Ну что же, это твое право. Но если ты вдруг захочешь вернуться – здесь тебя всегда будут ждать, что бы ни случилось.
Луиса поклонилась:
– Благодарю, преосвященная. Я никогда не забуду всего, что вы сделали для меня.
– Благословляю тебя на уход, Луиса. Будь счастлива. И смотри – будь осторожна. Тебя очень скоро начнут осаждать мужчины, желающие так или иначе стать владетельными донами. Не спеши никому давать обещаний, сначала советуйся с доном Сальваро и доньей Сальваро. Особенно с ней. И с кузеном тоже. Уж он-то, может, насчет финансов и прочего и не скажет тебе ничего, но разглядеть, хороший человек или дрянь какая-нибудь, сможет.
– Спасибо, преосвященная. Я запомню ваши слова, – опять поклонилась Луиса.
– Ну все, иди, собирайся в дорогу. И выбери себе в конюшне мула, какой понравится – это тебе прощальный подарок от монастыря, – проворчала аббатиса. Луиса вышла.
Оливио поклонился:
– Благодарю вас, преосвященная.
– Ах, не за что. Признаюсь, не хотелось мне отпускать Луису, но раз уж она сама решила – то пусть будет так. И потом, вы, сеньоры паладины, для меня сделали очень большое дело, так что отпустить Луису и подарить ей на прощанье хорошего мула – это такая мелочь! Ах, ладно. Перейдем к письму с благодарностями, сеньоры, – она взялась за перо. – Как там зовут ваших наставников, напомните?
– Старший паладин Андреа Кавалли и старший паладин Джудо Манзони, – подсказал Робертино.
Тетушка обмакнула перо в чернила (Робертино было удивился, что она пишет по старинке, птичьим пером, но потом заметил стальной наконечник), записала имена на отдельной бумажке, задумчиво перечитала их:
– Джудо Манзони… хм. Уж не тот ли это Джудо-паладин, который лет пятнадцать назад в Креспо перебил банду еретиков и поборол малефикара в Боско Тенебро?
Робертино пожал плечами:
– Не знаю, он такого нам никогда не рассказывал. Не он, наверное – если б он, то уж точно не упустил бы случая похвастаться.
Аглая хитро прищурилась:
– А там такая история была, племянничек, которой хвастаться он бы не стал, если, конечно, это тот самый Джудо. Хотя малефикара он победил и задачу свою выполнил… несмотря на все соблазны и препоны. А скажи мне – он, часом, не сид-квартерон? Здоровый такой, светлой масти?
Робертино кивнул. Аглая усмехнулась:
– Надо же, он самый. Хм… Выходит, Джудо теперь – наставник молодых паладинов, кто бы мог подумать! – она погладила пальцем рог единорога, легонько вздохнула. – Ладно... Письмо отправлю церковной почтой, так что не переживай – дойдет быстро. И да, передавай своему папаше мои поздравления – сынка вырастил что надо. Имени Сальваро ты вполне достоин.
Робертино удивился тому, что вредная тетушка так непривычно расщедрилась на похвалу, но когда она заговорила снова, удивился еще больше.
– Должна признаться, вы меня и правда очень выручили, сеньоры, – аббатиса смотрела на них обоих очень странным взглядом, какой оба младших паладина иной раз видели у старшего паладина Теодоро, бывшего храмовника, обучавшего их духовным практикам. – Дело было куда серьезнее… Сразу я вам этого не сказала, потому что пугать не хотела. Не только вас, но и Марту с Хосефиной, очень уж они впечатлительные.