Марионелла улыбнулась, стерла предыдущую надпись и написала:
«От соблазнов не нужно бежать, их нужно учиться преодолевать. В этом сила».
Сунув в рот печенье с вареньем, Жоан прожевал его, запил чаем, вздохнул снова и сказал:
– Да я в общем-то и сам это понимаю. Но боюсь, что если дома… ну... как встречу Мартину, так и того... Мартина – она же ух! Такая, что ей не откажешь – а если откажешь, так все равно сама возьмет, что ей надо. Я ж с ней… перед тем, как в корпус вступить, вовсю трахался. Хороша она в этом деле, ничего не скажешь. Настоящая сальмиянка!
Он одним махом допил чай. Марионелла налила ему еще, сама отпила из своей чашки, глядя на него загадочным фейским взглядом. Погладила по руке.
От этого прикосновения Жоана аж дрожь пробила. Марионелла покачала головой, снова взялась за табличку:
«Я здесь для того и служу, чтобы помогать вам бороться с соблазнами».
Паладин знал, что Марионеллино плотское утешение – это не простые интимные ласки. Она использует и свои фейские способности, унаследованные от отца-тилвит-тега, благого фейри, и особенную силу, дарованную Матерью своей посвященной.
Она снова написала:
«Разденься полностью и ложись на кушетку на живот».
Жоан удивился: такого она еще никогда ему не предлагала. Он знал, что ей нельзя трахаться по-настоящему, по крайней мере с паладинами. Робертино говорил – что вообще ни с какими мужчинами. Но раз она велела ему раздеться – значит, знает, что делает. И Жоан быстро разделся, чувствуя дикую неловкость из-за ее пристального зеленого тилвит-тегского взгляда. Лег на кушетку на живот, подложив руки под голову. Услышал шорох одежды и повернул голову, удивился еще больше: Марионелла снимала платье. Правда, совсем она не разделась, осталась в сорочке и панталончиках. Корсет, как выяснилось, она не носила. Да ей и незачем было.
Она подошла к кушетке, держа в руках баночку с мазью, пахнущей какими-то луговыми цветами. Набрала ее на ладони и принялась разминать Жоанову спину с удивительной для такой мелкой женщины силой. Удивительной, если только не вспомнить о том, что она все-таки наполовину фейри.
Марионелла размяла спину, перешла к ягодицам и ногам. Тело наполнялось сладкой истомой, а вот жар томления плоти наоборот, потихоньку исчезал.
Закончив массировать ноги, Марионелла легонько толкнула его в бок, и Жоан лег на спину. Она накрыла ему глаза плотным шелковым платком и принялась массировать плечи, руки и грудь, потом занялась ногами, пока что избегая нижней части живота и бедер. Приятный запах мази успокаивал паладина, снимал напряжение и вызывал легкую расслабленность. Марионелла же, размяв его ноги, раздвинула их и села на кушетку на колени, между ними. Быстро сняла сорочку (Жоан понял это по шороху ткани, платок-то по-прежнему закрывал ему глаза), и начала мягкими прикосновениями разминать живот, бедра и массировать промежность, а потом перешла к мужскому органу. Обхватила ладонями, и стала водить ими вверх-вниз, перебирала пальцами по всей длине, и Жоан от удовольствия чуть ли не замурлыкал. А потом Марионелла наклонилась к нему, взяла за руки и положила его ладони себе на груди. Они были упругие и нежные, с торчащими сосками, и довольно крупные, как раз заполнить Жоановы немаленькие ладони. Паладин аж застонал, ощутив под руками женскую грудь – такое полузабытое уже чувство! Он легонько сжал пальцы, поиграл ими, стараясь не надавливать, чтобы не причинить ей боли. Его член совсем отвердел и поднялся. Марионелла взяла еще немного мази на ладони, и обхватила ими паладинское мужское достоинство, двигая пальцами вверх-вниз, легонько покручивая, нажимая… Продолжалось это не очень долго, Жоан, измученный целомудрием, кончил довольно быстро. И почувствовал огромное облегчение. Не просто ушло томление плоти, а вообще сделалось как-то легко на душе, спокойно и безмятежно. А уж когда Марионелла принялась обтирать его прохладным влажным полотенцем, так и вовсе возникло ощущение, что он сейчас станет легче воздуха.
Закончив его обтирать, Марионелла набросила сорочку и сняла с его лица платок. Улыбнулась ему и принялась надевать платье. Жоан сел, потянулся: