- Пойдём, сядем, поговорим, - показал он на брошенный детский садик. Башня должна была скоро упасть, потому садик быстро закрыли, не найдя для детей другого помещения. - Тебя как зовут?
- Не пойду, - была категоричной девчонка, - слышал ведь, что в нашем городе объявился маньяк. Ещё неизвестно, кто ты такой. И говорить, как зовут, не стану.
- Убивать тебя я не собираюсь, - рассмеялся Ретли, стараясь, чтоб хохот был естественным, - я просто вижу, что тебе нужна помощь. Год проработал с такими, как вы. Родители у тебя есть?
- Мы же не в войну живём, - обиделась девчонка и сама указала на скрипучую дверь садика, - пойдём уж туда. Всё равно убьёшь меня, сам не рад будешь.
Здесь Донован не мог с ней согласиться. Убийство ненадолго но освобождало его от тяжести этого мира, откупался он от груза на сердце. Сели на карусель, для чего Ретли пришлось неестественным образом скрючить ноги, и завертелись то по часовой стрелке, то против, чтобы голова не закружилась.
- Ты кем был? Социальным работником? - рассмеялась девчонка, - я так и подумала. Нудный ты. И на карусели кататься не умеешь.
- Зато я сам плачу за себя, - отбрил её Ретли, - что ты на Комсомольском-то делала? Там ты скорее встретишь своего маньяка.
- У меня там парень живёт, - наверное, врала, ездила к какой-нибудь тёте моте или бабушке. А может, просто школу прогуливала. Ретли уже забыл, во сколько у этой школоты кончаются занятия.
- Плохой у тебя парень, если тебя провожать не поехал. - Было ещё светло, солнце сидело на верхотуре пожарной башни и казалось, собиралось рухнуть вместе с ней на землю. Было ещё светло, парень для провожанья не требовался, но Донован хотел, чтобы она разозлилась. Ещё раз.
- Много ты знаешь, - она не разозлилась, просто остановила карусель и соскочила с неё. Теперь девчонка казалась взрослее Ретли, который всё кружился на карусели и не мог остановиться, - дерьмово это, когда отец и два старших брата пьют, не просыхая, а один из братьев только и ждёт момента, чтоб меня трахнуть. Матери всё равно, она на двух работах пашет. У нас в голубом домике протекает крыша, давно уже, и никому дела нет. Поневоле сбежишь, хоть к парню, хоть к самому чёрту на рога.
Ретли поднялся на землю. Голова его кружилась. Он знал, что в здании детского сада никого нет, и если зажать девчонке рот, никто ничего не услышит.
- Как тебя зовут? - ещё раз проговорил он. Губы его не двигались, в серых глазах прыгали, кружились тысячи таких вот девчонок, не нужных никому в этом мире.
- Оки, - проговорила по буквам она и рассмеялась, - само имя говорит, что всё у меня будет хорошо. А где я живу, тебе знать незачем.
- А меня зовут Джастин, - немного помолчав, сказал он. Ему было трудно врать этой девчонке, - Джастин Релакс.
Она нисколько не смутилась, вытащила из кармана потрёпанную школьную справку, на которой чёрным по белому стояло: Городовикова Оки Сергеевна.
- А теперь ты покажи свой паспорт, - ударила его кулачком в живот она, - Джастин Релакс, как бы не так!
Он не убил её. Сцена в автобусе была слишком запоминающаяся, и он боялся, что его потом легко вычислят. Но голубой домик с протекающей крышей занёс в свою память. И её - Городовикова Оки Сергеевна. Когда надо будет, они найдут друг друга.
- Мне не нравится, что она общается с вами, - Трон, маленький чёрный, безжалостный, крутился в кресле, словно на карусели. Включённый компьютер, казалось, его не интересовал, - Вы ведь не хотите жениться на ней, так?
Из тумбочки Трон достал молоток, поглядел на него куда с большим интересом, нежели секунду назад смотрел на Ретли. Доновану стало не по себе. Он ведь совсем немного знает Трона, может статься, что тот настоящий псих, умеющий искусно притворяться нормальным человеком.
- Те, кто доводит свою любовь до брака - гиблые люди, - Ретли хотел разозлить, вывести из себя этого Трона, чтобы раскусить его, - пусть помашет своим молоточком, а он, Донован, потом расскажет Липе, с кем она связалась. Ретли не знал, группу инвалидности Трона, но был уверен, что она есть.
- Липа хорошая девушка, и она не для вас, - ноль эмоций, все слова сказаны не ему, а молотку. Ретли это взбесило.
- Да ты её не знаешь совсем, а мелешь ерунду! Сколько вы знакомы? Включи мне её любимую музыку! Знаешь ли ты её любимое мороженое, какие цветы она обожает? Ты ничего не знаешь, ты просто псих!
Он был готов драться с ним. Разбить ему морду
молотком
потом топтать ногами этот жалкий бедняцкий трон, которому стоять бы в сарае и мух собирать.
Коротенькая фигура поднялась с кресла. Ретли напрягся, полагая, что Трон сейчас кинется на него с молотком. Но ничего не случилось. Трон оглядел его и снова сел в своё любимое кресло.
- Посмотрите на себя, - пробубнил он, - Это вы сумасшедший, а не я. Вы ничего не можете изменить, потому что она выбрала меня. Вы ведь могли всё решить тихо-мирно, а не приходить сюда и не выяснять отношения. Испортите вот себе нервы и начнёте потом себя жалеть.
Трон зашёл в контакт, посмотрел на кучу непрочитанных сообщений и, наверное, в первый раз за всё время на его лице мелькнуло подобие улыбки.
- Мне всё равно, чего они там мне понаписали.
И удалил свою страничку. Потом выключил компьютер и снова повернулся к Ретли. Мудрое лицо Трона теперь было добрым, и даже в зелёных глазах появилась какая-то живость.
- Вы знаете, что сегодня день избавления от зависимости? Приходите вечером в центр, там мы будем бросать в реку сотовые телефоны. Вот и вы выбросите свою любовь и найдите кого-нибудь другого.
- Липа моя, - Ретли решил играть картами Трона и надел на себя маску невозмутимости, - я люблю её.