- С задней стороны забор ниже, - хихикнул толстяк, словно стараясь скрыть свою вину в том, что не разведал этого раньше, а провёл их по такому сложному пути через главную калитку, - всё добро там.
"Не сейчас, Влад, наши души, опущенные в мусоропровод, это было давно. Ты меня тогда и не разглядел бы. Только муки и страдания делают нас видимыми".
- Вы заметили пацана? - в таком возбуждённом состоянии они не разглядели бы и толпу мужиков с лопатами, рассчитывая на его предупредительный свист. Ну как с такими идти на серьёзное дело?
- Он тебе приснился, ссыкун, - Ростбиф ещё и жевал что-то, стыренное с дачи. Наверняка нашарил прошлогодний сырок в испорченном холодильнике. Ещё отравится, придурок.
- А ты... - кулаки его сжались, в глазах толстяка уже чувствовался страх, Ростбиф поперхнулся и отступил к забору. Давай, блевани там, любишь ведь оставлять подобные гостинцы.
- Валить пора, - сплюнул Шкитун, сейчас он был совсем смелым, наверное, воображал себя хозяином этого крохотного положения. - Колин, я вижу, что ты верный парень, не ссышь. Хочешь, я тебя сведу с Рубом? Он знает, где много денег водится. У тебя, я слышал непруха.
Колин ничего не ответил, но постарался вырваться. Выцарапаться из глубины своих мыслей на свет. Не-пру-ха. Какое-то не знакомое прежде слово. Бизнес его хозяина накрылся, видно постарались конкуренты. Солидные компании, офисы которых стали открываться на автобусных остановках. Что там делали с паспортами, Колин не знал, но мальчик для их сожжения точно не требовался. Маккиавели как-то спустился в их пыльный подвал, к которому уже успел привыкнуть. Никакого офиса там теперь, конечно же, не было, никто не позарился на этот тесный уголок. Пауки пытались приладить сорванную с петель дверь на своё место, опрокинутый стул таращился из угла словно ёж, выставив для защиты иглы. В помещении пахло сыростью и гнилью. Чем перебивался сейчас его умный хозяин, Колин, конечно же, не знал. А собрана была лишь копеечная, смешная часть суммы. С такими медяками и в клинике появляться стыдно.
- Что надо будет делать? - его голос сорвался с губ и упал в пыль.
Колин поймал мышь. Она пищала и билась в капкане из его ладоней, маленькая живая, так похожая на них. Бежать ей было некуда, мальчик улыбался пустыми дёснами и бубукал на неё, выпучив от удивления порыжелые загнившие глаза.
- Нужно пойти рассказать, - пробурчала Натка, испуганно косясь на облезлый комок в тонких морщинистых пальцах. - Здесь полная антисанитария.
Как она выговорила это слово, было непонятно. Звуки запинались друг о дружку, не поспевали за мыслями. Ну, мышь, не съест же она всех. Вечно эти дуры боятся не тех, кого надо.
- Влад бывает там часто, - зевнула Лиза, - пусть он и скажет.
Тогда он ещё не догадывался, что она его раскусила. Иначе попросил бы Горавски заняться ей. Тот с удовольствием превратил бы её в растение, посмотрели бы потом на её вялые трепыхания. Семейство лиз, род бунтовщиков. Попытался свести всё в шутку - смех получился чужим, холодным, сорвавшись с губ, он сразу же разбился на тысячу осколков, не пережив гнетущей тяжести.
- Ты не скажешь, - вдруг заявила она, бросив в сторону Коринца презрительный взгляд, - ты боишься его.
Он не стал спорить. Не бояться доброго доктора Горавски мог только сумасшедший, такой как Лиза. Ведь все они в его власти. Назначит индивидуальную терапию, если у кого-то не будут наблюдаться улучшения. А это хуже, чем стать растением, они, как говорят, могут любить.
- Здесь мы освобождаемся от прежних привязанностей. Вы же любите книги? - Горавски полистал какой-то дешёвый дамский роман, потом легонько пошевелил корешок, и обложка осталась у него в руках, а сама книга, теряя по дороге листы, упала к ногам Влада. - Сложный автор, мозги устают, хоть и про любовь. Так и вы очень скоро можете остаться без корешка, если ненароком станете доверять не тем людям. Они всегда вертелись вокруг вас, старались подчинить вас себе. Некоторые безумцы пытаются до сих пор. Им не понять, что мозгов у вас давно не осталось.
- Я не буду, не буду доверять, - Влад глядел, как шевелятся под его ногами буквы, свалившиеся со страниц. Нет, это мыши перебирают крохотными лапками, облепляют его ступни. Никуда не деться, остаётся кричать, визгливо, по-бабьи, надеясь, что добрый доктор сменит гнев на милость.
- Ты любишь Палату Гром?
Голова неопределённо дёрнулась, он хотел ответить, что да, конечно же, любит, но вместо слов посыпались нечленораздельные бормотания.
- Не знаешь? Ну, ничего, - Горавски ухмыльнулся, - Уж она точно полюбит тебя. Такие, как ты, становятся самыми верными её слугами и стоят за нас до конца. Ты, кажется, времени там не терял и нашёл себе достойного друга со сложной фамилией. Он, правда, долго не протянет, но где гарантия, что ты не сдохнешь раньше?
- Влад... Не бойся, Влад...
Коринец дёрнулся и пришёл в себя. Неужели это Колин проговорил что-то осмысленное? Нет, он всё бубнит чего-то, будто бы читает заупокойную безвременно почившей мыши. Кажется, Донован легонько прихлопнул её тапком, и она больше не шевелилась.
- Кто-нибудь! - услышал Влад захлёбывающийся Наткин крик, - дядя Ми совсем холодный! И... мне кажется, он не дышит.
Подошёл, стараясь казаться невозмутимым, оглядел высохшую мумию, в которую превратился бывший учитель физкультуры. Неужели они и с Колином сделают так? Скажут однажды, что ему осталось два дня, и все светила медицины бессильны помочь.
- Не бойся, - голос глох в нём, интонации давно пропали, но на несколько осмысленных звуков Влад ещё был способен, - он жив. И будем надеяться, протянет ещё пару деньков. Этого достаточно для того, чтобы вам стало всё равно, кто вообще лежит рядом.
Глава третья. Стеклянный слон