Вообще здесь система передачи знаний и навыков, в том числе и языковых, была выстроена почти также как в средневековых мастерских. Теорию изучали в основном сами, пользуясь огромной электронной библиотекой, а вот умения и навыки перенимали у профессионалов своего дела. В общем, с учётом их малочисленности, система образования у них была на уровне, если не сказать большего, из-за диплома здесь никто штаны не просиживал, – их никто и не выдавал. Специалистов растили себе на смену и готовили основательно. Каждый здесь был немножко учителем и немножко ученым. А число и разнообразие лабораторий поражало, и могло вызвать зависть у любого крупного университета мира.
Вообще паладины были пёстрой общиной не только по языковому, но и по расовому признаку. Часто слышались расистские шуточки взрослых людей в отношении детей с другим цветом кожи, но дети оказывались их родными чадами, – это казалось неприемлемым для нас, но нормальным для них. Коренные жители Траумпфальца утверждали, что таким образом сохраняют память о расовых предрассудках. Одна молодая блондинка мамаша пятилетнего чёрнокожего пацана, сказала так: «Нельзя забывать о том, что убивает, если запретить говорить «электричество», оно от этого не перестанет быть опасным. Я предпочитаю, чтобы мой сын знал, что люди могут быть крайне жестоки с теми, кто виноват лишь в том, что родился». В их системе общей школы даже предмет был такой: «Основы Дискриминации и Сегрегации».
Но непосредственно друзей коснулась другая нравственная особенность паладинов – это неприятие лицемерия. Поначалу привычные обрезать острые углы в общении толерантные европейцы сталкивались с тем, что им прямо в лицо говорили очень неприятные вещи. Типа: «Зачем вы мне лжёте» или «Вы говорите то, что я, по вашему мнению, хочу услышать». Таким образом, они избегали скрытых конфликтов. Видимо поэтому мужчины здесь позволяли себе такую роскошь как надуться на людях, а женщины не кокетничали попусту, ради развлечения. Управление человеком с помощью эмоциональной зависимости считалось неприличным поведением, унижающим достоинство в первую очередь самого управляющего.
Одним словом, Вильгельму очень понравилась жизнь пещерных людей. А вот Фридриху происходящее здесь продолжало казаться диким и безнравственным. Он испытывал необъяснимую неприязнь к местным нравам, даже после того как узнал, что оргии, которые он так часто наблюдал, не что иное как результат укоренившейся в обществе полиамории. У них не было принято бросать одного любимого в угоду другому, новому, потому в некоторых случаях особо влюбчивые люди обрастали значительным числом перекрёстных половых связей. Узнав про то, что эти оргии всё-таки основаны хоть на каких-то, пусть и выдуманных (по мнению Фридриха) чувствах, он всё-таки несколько смягчился. Особенно сильно на его восприятие местных нравов повлиял разговор всё с той же, уже упоминавшейся, блондинкой, которая утверждала, что у неё самой и её мужчины, других половых партнёров нет и никогда не было (её утверждение тогда Фридриху показалось сомнительным). Но как бы там ни было, он осознал, что общество паладинов устроено сложнее, чем показалось поначалу. И теперь оно в восприятии Фридриха немного напоминало средневековую японскую общину, загадочную и манящую, но всё равно чужую.
Если читателю придёт на ум другое сравнение, например: с утопией под названием «Город Солнца», то я его огорчу, частная собственность и наследственное право в Траумпфальце были неприкосновенны. Просто у них было невозможно всю жизнь приносить пользу обществу и при этом самому остаться с голым задом. Потому наличие такого законного права не бросалось в глаза. Более того, у них вообще не было ничего общего, абсолютно всё имело хозяина. Только это всё имело общественное обременение, которым владел пфальцграф или пфальцграфиня. Прощё говоря, их система вассальной зависимости строилась на принципе долевого владения и контрольной ответственности сюзерена за объект владения в целом. Можно описать эту систему достаточно полно и детально, но это не к чему. Достаточно будет сказать, что у них не возникало абсурдного парадокса, когда автоматизация производственного процесса вступала бы в «конфликт интересов» с работниками. Всё потому, что работники в Траумпфальце, не получали зарплату, они получали доли владения.