Из его памяти друзья узнали, что миром правят древние люди с огромными синими или фиолетовыми аурами, передвигающиеся с огромной скоростью над планетой в энергетических оболочках в форме сфер. Смертные в древности называли их богами. Теперь же, эти боги, используя пробы, отправленные на анализ из Траумпфальца, создали себе бессмертных слуг, подобных себе, но жестко ограниченных в возможностях и жизненно зависимых от них, одним из которых и являлся этот Генрих. Боги даже не скрывали, что предыдущих слуг, которые были менее контролируемы, и иногда пытались бунтовать, они уничтожили. Видимо, именно это и стало причиной раболепства новоиспечённого служки перед Фридрихом, имеющим столь же выдающуюся ауру насыщенного синего цвета, точь-в-точь как у его хозяев. По полученным сведениям, эти твари были быстрее и сильнее, а главное, древнее нас настолько, что стало очевидным: при встрече с ними нам не выжить. Их враждебность к нам не вызывала сомнений, ведь они уничтожили всех, кто мог бы использовать источник тех проб (всех, кто просто мог понять, что это такое), что уже говорить о нас – обладающих этим источником. А заодно уничтожили всех смертных, полный контроль над которыми им показался сомнительным, и которых, теоретически, недобитые «враги» могли захватить и использовать. Вывод напрашивался сам собой, – причиной гибели миллиардов смертных и множества бессмертных – точное количество которых Генриху было неизвестно, стали три кусочка дерьма, отправленные на анализ в лаборатории на поверхности планеты из глубоководной пещеры Траумпфальц. Ведь как оказалось, древние считали, что эти организмы, обнаруженные в дерьме, уже давно исчезли и называли они их «амброзией». Многого, конечно, было не узнать от этого служки, но понять в какую древнюю и жестокую историю занёс случай обитателей Траумпфальца было можно.
Конечно, кое-что из вновь приобретённых знаний имело и чисто познавательно-прикладной характер. Например, то, что появление совместного со смертным человеком потомства продлевает жизнь носителя симбионта. Это подтвердило то, что было уже известно, но только применительно к кроликам (как известно, мы это предполагали). Оказалось, что в отличие от детей, рождённых от родителей, оба из которых являются носителями симбионта, дети, имеющие одного родителя-носителя не получают своей личной субколонии кремневых микроорганизмов ещё в утробе матери, а могут её приобрести только если того пожелает их бессмертный родитель и поделится своей. Конечно, это ему ничего особого не стоит, но сам этот факт был важен для понимания системы функционирования симбиотических связей при смене поколений носителей. Более того, на кроликах это не зависело от того, является носителем папа или мама – тот же результат был и с людьми. Только после рождения младенец мог «вкусить амброзию», независимо от того, кто его мог «угостить» мать или отец. Исходя из информации, полученной от сожженного Генриха, здесь важна была генетическая, а не физиологическая связь между поколениями.
Более того, если опять же предполагать полную аналогию с кроликами, которых вводили в экосистему аэротенка, заражённую симбионтом бессмертия, а теперь она представлялась полной, то, гибридное поколение имело менее устойчивую связь с симбионтом. Полукровки были ограничены в функциональных возможностях по сравнению с чистыми линиями носителей. Но для сообщества доминантов эти гибриды были благом.
Чем генетически уникальнее для сообщества бессмертных носителей был смертный родитель, тем ценнее было совместное с ним потомство, так как эти полукровки увеличивали генетическое разнообразие главного вида в экосистеме-надорганизме носителя. Для убиенного «юнца» такой экосистемой-надорганизмом был город Берлин, его центральная часть. Увеличение генетического разнообразия, в свою очередь, увеличивало продолжительность жизни всех членов популяции доминантов надорганизма. В Берлине было под сотню представителей доминантного вида, связанных с симбионтом, и они уже интенсивно занимались своим «коллективным омоложением». Симбионт после рождения гибрида удлинял «хромосому» всей популяции доминанта-носителя биоценоза-надорганизма, коей являлась огромная спиралевидная молекула, скрепляющая симбиотических кремниевых микробов с клетками носителей. Эта молекула удлинялась и как бы делала дополнительный «стежок», прочнее «пришивая» каждую клетку каждого представителя популяции доминантного вида в надорганизме к симбиотическим клеткам, этот надорганизм сформировавшим. Конечно, это происходило не сразу, а после того, как надорганизм получал информацию о новом члене сообщества и уже после передавал её другим членам популяции своих доминантных организмов. Думаю, понятно, что удлинение хромосомы происходило только при получении полукровкой симбионта от его родителя-носителя этого симбионта, точнее, после получения симбионтом доступа к новорожденному гибриду. И чем уникальнее получался гибрид, тем прочнее получался «стежок». Боги для своих новых слуг, в том числе и из Берлина, создали механизм, позволяющий им использовать своё гибридное потомство для продления бессмертия и при этом не предоставлять бессмертие самому этому потомству. Потому полукровки новых слуг богов, за редким исключением, оставались смертными. Как этот механизм работает, убиенному Генриху было неизвестно.