Я задрала голову, жадно осматривая небоскрёб Нью-Йорк Таймс, отступила шаг назад и вдруг наткнулась на кого-то. Уронила сумку и Айфон, на который попутно пыталась запечатлеть вид. Присела, чтобы поднять.
— Простите, — произнёс приятный баритон.
В фокус моего взгляда попали мужские руки с аристократичными пальцами, подбирающими с земли мою косметичку, очки и блокнот. Я подняла глаза и увидела потрясающе красивого мужчину лет тридцати. Кареглазый брюнет голливудского типа улыбался мне виновато. Лишь впихнув всё выпавшее содержимое обратно в мою сумочку, он поднял свой портфель.
Я тоже пробормотала извинения.
— На работу первый день? — с британским акцентом спросил молодой человек, внешне ничем на англичанина не похожий. Элегантный шарф наброшен на ворот короткого синего пальто. Тёмно-красные перчатки. Туфли… Наверняка уровень высшего звена или около того.
— Нет… Я не работаю… Хотелось бы… Но пока… — Ничего умнее в голову не пришло.
— Хотелось бы? Так что мешает? — спросил красавец.
Я смутилась.
— У меня пока и рабочей визы нет. Это так. Мысли… Мечты.
— Мечты должны сбываться! Тем более здесь, в Нью-Йорке, — подмигнул он.
Мои щёки залились румянцем. Мужчина кивнул и направился уверенным шагом в святая святых журналистики.
Мне стало неловко продолжать пялиться на вход в издательство, и я задумчиво пошла по улице. Мда, журналистка… У меня даже статей в портфолио нет. Рекламная ерунда не в счёт. На английском так вообще ничего… Мечты? Глупые, наверное.
Я увидела, как официант распахивает стеклянные двери Вольфганг Стейк-хауза. И вдруг меня осенило! Пока я не могу быть журналистом, но писать-то я могу! И есть о чём — Таня и девчонки спрашивают о Нью-Йорке то в What's Up, то в Скайпе. Наверняка найдутся люди в России, кому это тоже будет полезно. А я могу вести блог сразу на трёх языках — французский добавлю тоже, чтобы не закис. В том же Инстаграме!
Решено! Я стану блогером! И начнём с простого — с еды. Это всем интересно: рецепты, рестораны, кафешечки. Их тут — не перечесть! А потом, возможно, и что-то серьёзнее нащупаю.
Жизнь за океаном, не такая, как дома, от первого лица… — разве это не любопытно?
Ноги сами завели меня в Стейк-хауз, где мы обедали с Джеком. Я выбрала тот же столик во втором зале, обманывая себя ассоциацией, будто мой любимый мужчина рядом, и под чашечку чая погрузилась в мысли и Интернет. Видеоблогеры, инстаграмеры, твиттеристы и чёртова дюжина разновидностей независимых корреспондентов сегодняшнего дня вещали о разном и по-разному. Я сфотографировала чай и интерьер, запустила в Инстраграм. Главное — начать!
И вдруг из-за спины послышалось старческое:
Я обернулась с улыбкой и узнала экстравагантного старика — всё в том же жёлтом пиджаке, но в бабочке, разукрашенной в цвета американского флага и в красных джинсах. Седой и высушенный годами, старик, казалось, компенсировал яркостью одежд собственную блеклость.
— Роберт Фрост! — воскликнула я и привстала, чуть поклонившись и с почтением приложив ладонь к сердцу. — Здравствуйте!
— Доброго вам утра, юная леди! Отчего же вы сегодня в одиночестве?
— Мой жених на работе, а я предоставлена сама себе и размышлениям о смысле жизни, как это ни банально звучит.
— Отнюдь не банально, — прошамкал старик. И поклонился мне, так и не сев. — С моей стороны неучтиво не представиться. Уильям Баррел к вашим услугам.
— Александра Лозанина. — Сам вид и любезность старика располагали к реверансу.
— Вы позволите нарушить ваше уединение или это будет с моей стороны бестактным? — По серым, почти прозрачным глазам с красными сосудиками на желтоватых белках было видно, что ему очень хочется поболтать со мной.
Отчего бы и нет? Говорить о стихах намного приятнее, чем обмениваться колкостями с Меделин.
— Буду только рада, — просияла я.
Старик расшаркался и, отодвинув со скрежетом стул, присел напротив меня.
— Так на чём вы остановились, милая Александра? И называйте, пожалуйста, меня Уиллом. В мои девяносто уже можно и пофамильярничать. А если я задаю лишние вопросы, так и говорите: «Не ваше дело, мистер Уилл». Договорились?