Для нагнетания страха пришлось ещё раз сильно ткнуть в его спину стволом.
Когда отрихтованный моим шлемом боец выбрался наружу, находясь всё время ко мне спиной, я схватил его за воротник полупальто и, прикрываясь широкой бандитской спиной, стал отступать к мотоциклу. Стэлса рядом с «Хондой» не было. Видимо, он посчитал, что в суматохе лучше довериться своим двоим, а не двум колёсам мотоцикла. Ну и хрен с ним! Мне проще одному ретироваться. Вскочив в седло, я дал газу и, задрав переднее колесо, рванул к выходу. Пули свистели над головой. Одна из них, чиркнув по шлему, гулом отдалась в голове. Но всё обошлось. Ангел-хранитель не дал оборвать эту историю моей любви на полуслове. Понимая опасность ситуации, я не стал возвращаться в город, а проскочив по Волхонскому шоссе Пушкин, выехал на Московскую трассу и умчался в Новгород. Ещё в начале пути я тормознул и попытался дозвониться до Насти по телефону, который мне достался в качестве трофея при стычке с первым головорезом Урри. Она не отвечала. Тогда я выкинул его в кусты, а пистолет бросил в воду, проезжая по мосту через Волхов. Не моё всё это – в людей стрелять. Пусть и в плохих, но всё же в людей. Три дня я пережидал в гостинице в Новгороде. Затем, понадеявшись, что всё успокоилось, вернулся в Питер.
Воробьёв встретил меня с непривычно-хмурым выражением лица:
– Во что ты опять вляпался? Тебе заняться больше нечем? Я не хочу иметь в друзьях беглого рецидивиста.
– Что случилось?
– Слава богу, пока ничего. Но мне не нравится, что ко мне на работу заявляются какие-то типы и расспрашивают: когда я тебя видел в последний раз и где ты можешь упасть на дно. Поехал на дачу, чтобы тебя предупредить. Там стекло выбито, в доме кто-то шмон навёл. Чего тебе не живётся спокойно?
– Прости, Серый. Так получилось.
– Прости, Серый, – передразнил он. – Бог простит. Благодари его, что у тебя есть такой друг. С чем сейчас пожаловал? Опять помощь нужна?
– Дай твой телефон, позвонить нужно.
– Свой куда подевал?
– С моего нельзя.
Воробьёв аж подавился:
– Ну, а с моего, значит, можно! Вот послал бог дружка! Ты меня в свои делишки не втягивай. Тебя ищут. Значит, и мой номер могут пробить. Я им сказал, что не видел тебя уже два года. Так что, адью, май френд. Не дам.
Я не обиделся. В принципе он прав.
– Мне нужно найти координаты одного человека. Он может мне помочь. Попроси отца, если можешь. Адрес и место работы.
– Кто такой? Бандюган?
– Юрист. Адвокат.
– Не знаю, поможет ли адвокат в твоём положении. Влип ты, Федот, по самые помидоры.
Тем не менее он взял трубку в руки.
– Фамилию хоть знаешь?
– Вениамин Борисович Новицкий.
Через пару часов, когда Новицкий вышел из своей конторы и открыл дверь машины, я юркнул на заднее сидение. Веня не удивился моему появлению. Мне даже показалось, что он привык, что в салон его автомобиля заскакивают все, кому не лень. Как ни в чём не бывало он стал говорить спокойным уверенным голосом:
– Ложись на заднее сидение, чтобы тебя никто не видел и слушай сюда. Настя проплатила мне твою эвакуацию. Всё очень серьёзно. Труп Алексея Банных, – словно почуяв моё непонимание, Веня разъяснил, – известного ещё, как Леший, выловили в Финском заливе, а Стэлс исчез. Вполне возможно, что он тоже уплыл из города по воде с пулей в башке. Но будем надеяться, что это не так. Вот жизнь! Сегодня на коне, а завтра в водоёме.
Управляя автомобилем, он одной рукой открыл бардачок и вытащил оттуда смартфон.
– Держи! – Новицкий небрежно бросил его в мою сторону. – Это чистый телефон. Сзади на пластыре написан номер, по которому ты сможешь меня найти. Только, ради бога, не будь убоищем, не выходи с него ни в сеть, ни на связь с кем-нибудь ещё. Даже с мамой. Как у тебя с деньгами?
– Нормально.
– Это не ответ. Учти, что денег тебе понадобится много. В расчёте как минимум на два года автономного плавания по странам европейского континента. Будет у тебя столько?
– Да.
– Это хорошо. Тогда есть смысл затевать весь этот сыр-бор. Будь осторожен. Не подставь меня, если что. Ты меня не знаешь. Всё, до связи. Я сам позвоню. Выходи.
Он тормознул на светофоре, и я выскочил из машины, смешавшись с толпой.
Часть четвёртая
Перепальцовка
Насколько стало понятно, меня планировали переправить за границу. Но как? Я же сидел! Кому нужен уголовник? Кто даст мне долгосрочную визу или вид на жительство, а тем более гражданство Евросоюза? Но деньги решают всё. И, как выясняется, повсеместно во всём мире. Меня включили в список жертв «путинских репрессий». Нет, я серьёзно. Не знаю точно, как эта бумага называется и как она выглядит. Но я в этом списке оказался. Якобы, мне пришлось отсидеть по надуманному предлогу в страшной российской тюрьме за свои политические взгляды. По легенде я собирался опубликовать какие-то жуткие подробности преступлений кремлёвской верхушки, за что меня и бросили в застенки. Включённый в такой список, я быстро получил визу в Германию. В аэропорту Берлина меня встретила симпатичная девушка, говорившая по-русски с едва заметным акцентом. Она вручила мне пакет документов. Согласно им, я, Марк Абович Гойхман, приехал в Германию по специальной иммиграционной программе для лиц еврейской национальности. Так я стал евреем. Сначала было страшно, что меня быстро вычислят, и я даже пытался картавить, а также отрастить бороду и пейсы, покрасив их затем в рыжий цвет. Но в дальнейшем от этой затеи отказался. Никто не лез мне в душу и не задавал ненужных вопросов ни на идиш, ни на иврите. Зато положение еврея-иммигранта открывало мне радужные перспективы для жизни в Германии. Теперь я мог свободно перемещаться по всей территории Евросоюза, устраиваться на работу в любом месте и даже покупать недвижимость. Германское государство гарантировало мне многочисленные социальные льготы, готово было бесплатно учить меня не только немецкому языку, но и вообще обучать любой профессии в ВУЗах страны. Даже визу в США, Канаду или в Австралию по таким документам мне должны были выдать по упрощённой схеме практически мгновенно. Но я не растаял от обилия льгот и перспектив, а стал работать над возвращением Насти в мои любящие объятия. Летом в Испании на имя Марка Гойхмана была арендована на год небольшая вилла. Она располагалась вдали от моря на горе. Отсюда открывался прекрасный вид не только на курортный городок Марбелья, но и на значительный участок побережья Андалусии. Купив в интернет-магазине длиннофокусный бинокль сорокакратного увеличения и мощную треногу для него, я стал наблюдать за всем, что находилось у подножия моей горы. Естественно, что объектом моего пристального интереса была вилла Урри. Она располагалась в дальнем углу огромного охраняемого массива таких же претенциозных фешенебельных вилл. Из-за обилия зелени я долго не мог уточнить расположение дома и других объектов, возведённых на участке Урышева. Только к концу первой недели мне удалось составить подробный план участка. Настю я увидел только на восьмой день. Утром она вышла к бассейну, скинула халат и прыгнула в воду. Господи, какая же она всё-таки умопомрачительно красивая! На таком удалении сквозь призму окуляров она казалась богиней, небожительницей, недосягаемой для простых смертных. Почему Настя раньше не выходила, мне было непонятно. Может, отсутствовала, может, приболела. Главной проблемой на тот момент стало наведение контактов. Наблюдение в бинокль результатов не давало. Да, я мог любоваться Настенькой на расстоянии. Но практического толка от этого не было никакого. Надо было искать личный контакт. Тогда я нанялся развозчиком пиццы. Мне выдали мотик с огромным жёлтым коробом на корме. Но я выезжировал на нём только в районе главных ворот «Долины нищих». Так я мысленно по российской привычке назвал городок вилл богатейших людей планеты. Через неделю меня из пиццерии с треском выперли. Я нанялся уборщиком улиц. Тротуары вокруг этих же ворот на третий день стали блестеть на зависть медицинским учреждениям девственной чистотой. Я даже помыл улицу с помощью средства для чистки ковров. По какой-то причине в моей вилле этого добра было, ну просто завались. Но ещё через три дня меня выперли и оттуда. Почему? За мной, как за дворником, была закреплена территория, прилегающая к «Бегемоту». Это памятник в центре Марбельи, созданный руками самого Сальвадора Дали. Он был очень далеко от ворот, которые я умудрился отдраить до блеска. Мороженным мне тоже не дали долго торговать. Всего пять дней я стоял с передвижным холодильником у знакомых ворот, продав за это время 74 эскимошки самому себе. С тех пор я охладел к сладкому и холодному. На этом моя активная трудовая деятельность у въезда в деревню миллиардеров закончилась. А зачем? Всё стало понятно. По вторникам и пятницам Настя выезжала в крутой салон красоты, расположенный в районе, называемом «Золотая миля». Здесь она проводила около часа. Рядом с Настей всегда присутствовала девушка восточной внешности в тёмном брючном костюме, а также два костолома в пиджаках, выглядевших весьма дико в этом жарком южном городе. Подойти к Снежку незаметно было невозможно. Всё это время я упорно учил испанский язык. Печёнкой ч